— Ты делаешь итальянскую выпечку лучше любой итальянки! — с долей негодования воскликнула мать Саманты, Кармела, когда Джаз приступила к работе.
Джаз не расспрашивала о ее прошлом, но Сэмми была вынуждена посвятить ее в свою тайну, так как с этим были связаны некоторые жизненно важные моменты. Это признание, надо сказать, далось ей с величайшим трудом. Никто, кроме ее семьи, не знал о тех трагических событиях. А Саманту пугали не только сами воспоминания. По большей части она боялась осуждения окружающих и обвинений в беспечности.
Джаз выслушала ее с искренним сочувствием. А когда говорить становилось совсем тяжко, поглаживала ее руку и ободряюще сжимала.
— Что ты от меня ожидаешь? — спросила она, когда Саманта замолчала.
Та лишь беспомощно пожала плечами, чувствуя себя крайне уязвимой.
— Просто, чтобы ты знала… Я могу… иногда у меня случаются приступы удушья. Я всегда ношу с собой лекарство.
— Ничего страшного. Что еще?
— Просто… не осуждай меня…
Подойдя ближе, Джаз обняла ее за плечи.
— Никакого осуждения. Всегда на твоей стороне.
С этого момента их дружба стала еще крепче.
* * *
— Джей, ты там еще жива? — оттянув рукав толстовки, Саманта взглянула на черные электронные часы на запястье и мысленно прокрутила список дел на остаток четверга.
В семь пятнадцать — в крайнем случае в семь тридцать — уже можно будет закругляться. В восемь закрыть кафе для посетителей и пересчитать кассу. Затем, после непродолжительной тренировки в спортзале, принять смену в баре, что начиналась в одиннадцать.
По средам и субботам она преподавала девочкам джаз, балет и чечетку.
Так как приходилось совмещать три работы, времени на сон и отдых почти не оставалось. Зато такой напряженный график позволял не только своевременно оплачивать счета, но и копить деньги. Каждая рабочая смена приближала ее к заветной мечте — к открытию собственной танцевальной студии.
Танец был ее самой безудержной страстью.
Ее успехи в хореографии сулили ей большие творческие перспективы, но восемнадцать месяцев назад мир в одночасье рухнул, а мечта всей жизни вдребезги разбилась. Профессиональной танцевальной карьере пришел конец, так как Сэмми больше не могла выходить на сцену. Но ведь она могла обучать юных перспективных танцовщиц, полных жизненного потенциала и надежд, готовая помочь им развить свой дар и осуществить мечту, которую у нее отняли.
Очередной грохот привлек ее внимание, и она заставила себя оторваться от стойки, желая увидеть собственными глазами, что натворила подруга. Ее черные мотоциклетные ботинки глухо стучали по плитке, пока она нехотя плелась на кухню.