— И это последнее, что я помню, за исключением тех жалких десяти лет, проведённый в вашем «новом» Эдеме! — Асмодей разжал ладони. Перепуганный Карновский упал на пол.
На лице Вильгельма застыла пугающая гримаса ужаса в тот момент, когда он в панике отползал от разгневанного Змея. Вильгельм спешно отполз на несколько метров назад, после остановился.
— Всё, с меня хватит! Я немедленно покидаю это место! — поднявшись с пола и тяжело дыша, возмущённым голосом заявил доктор.
— Как бы, не так! — раздражённо ответил ангел, надменно глядя на перепуганного человека.
Асмодей всем своим видом давал понять, что жизнь жалкого смертного для него ничто. Давал понять, что он в любую секунду может оборвать эту жизнь, даже глазом при этом не моргнув.
— Что это значит? Ты сам мне сказал, что я свободен и в любую минуту могу уйти! — негодующе воскликнул Вильгельм.
Страх вернулся. Вернулся и стал ещё более вязким и холодным, чем был. Очевидно, что его никто просто так не отпустит. Не отпустит, пока он не выполнит эту бессмысленную операцию. Да и навряд ли его отпустят после проделанной им работы, ведь он слишком много знает. От него избавятся, в этом ему сомневаться не приходилось.
— Я передумал! Ты что, жалкая обезьяна, думаешь, что мы равны с тобой? Нет! Никакая мы не ровня! Я разорву тебя на куски, сожру твою плоть и даже не поморщусь. Ты дышишь лишь потому, что нужен мне. Так не разочаровывай меня! Верни к жизни ублюдка Бальтазара, докторишка! — злобно шипел Асмодей, щуря свои жёлтые глаза.
Раздражённый юноша вновь провёл ладонью по волосам, поправляя растрепавшиеся кудряшки.
— Я… Я… — задыхаясь от возмущения начал Карновский.
— Ты, ты! — перебил его ангел. — Немедленно отправляйся в операционную и приступай к работе! — желтоглазый юноша спешно вышел из палаты, при этом громко хлопнув дверью.
Ошеломлённый Вильгельм застыл в непонимании и ужасе. Он не понимал чего ждать от злобного юнца. Не понимал, как выбраться из этой западни. Единственное что он знал наверняка, это то, что желтоглазый юноша ни во что не ставит людей. Весь людской род, если быть точным.
Не прошло и десяти секунд, как дверь вновь распахнулась, и на пороге показался сияющий от счастья Петерсон.
— Доброе утро, коллега! — бодро произнёс кардиолог.
— Да какое же оно доброе? — возмутился Вильгельм, хмуря лоб.
— Друг мой, Вам право не стоит обращать внимание на… — Петерсон задумался, подбирая слова. — На Змея. Он многое пережил и ему тоже несладко. Такая величина как он и такие песчинки как мы… Он и так весьма любезен с нами!