— Всё наладиться, котенок. Всё будет хорошо. Они сильные и знаю, что мы их сильно любим.
Папа тоже заплакал. Посмотрела в его глаза и отвернулась, в них было столько боли и печали, что мне стало не по себе еще больше. В районе солнечного сплетения начало сдавливать. Плохое предчувствие возвращалось и становилось больше. Даже слова «всё будет хорошо», которые я повторяла как мантру, не помогали отогнать это ужасное чувство.
Спустя еще некоторое время, которое мне показалось вечностью, из операционной выходит врач, уставший вид, опущенные плечи, и безразличный взгляд. Подходит к нам.
— Вы родственники Зайцева Ивана? — переводит взгляд с побледневшего папы на меня. Киваю.
— Примите мои соболезнования. Нам не удалось его спасти. У него были… — что там у него было не дослушиваю. Уши закладывает, а голову сдавливает тугой обруч.
«Нам не удалось его спасти» — эхом звучит в голове. Мой младший братик, вредный, но такой любимый.
Сажусь на стул и закрываю уши, пытаюсь прогнать наващивую фразу из головы. Этого не может быть. Это какая-то шутка, глупый розыгрыш, не больше. Сейчас врач улыбнется и скажет, что это все не правда, а из-за дверей выйдет брат и обнимет. Но этого не происходит, врач говорит на последок что-то папе и уходит. Папа садится рядом и обнимает меня, прижал к своей груди. Чувствую, что мне на лоб капает что-то, не обращаю внимание до тех пор, пока это не повторилось снова и снова. Поднимаю голову. Слёзы, вот что капает. Папа плачет. Молча, без вздрагивания и звуков, как это делаю я, просто сидит, положив одну руку мне на плечи, вторую на затылок и смотрит, не мигая в одну точку, а из глаз одна за другой капают слезы. Обнимаю его по крепче.
Мы оба молчим, каждый по-своему пытаясь принять мысль, что его больше нет.
Через час выходит врач из другой операционной, в которой боролись за жизнь мамы. Вскакиваю и быстро направляюсь к врачу с мольбой всматриваюсь в его глаза, пытаясь понять, что он нам сообщит. Он так же уставший, это выдает и взгляд, и походка.
— Что с мамой? — быстро произношу, хватая за рукав халата и начинаю нервно дергать.
— Вы родные Татьяны Зайцевой? — спрашивает он у меня и переводит взгляд на подошедшего папу.
— Да. — Кивает папа, утирая слезы тыльной стороной ладони.
— Она жива, состояние тяжелое, сейчас в медикаментозной коме.
— К ней можно? — с надеждой спрашиваю.
— Нет, не сейчас. Приходите завтра, а сейчас вам нужно отдохнуть, езжайте домой. — говорит доктор и уходит.
Через двенадцать часов пустили к маме в палату, через сутки, она вышла из комы, а через двое суток она начала нас узнавать, счастью не было предела.