Ксю фыркнула:
— Любишь ты человеческие присказки перевирать.
— Я вообще людей люблю, — искренне призналась я. — Они свободные, не привязанные к одной функции, как мы. Но им иногда нужна… легкая коррекция. Кстати о коррекции, у тебя ведь с деньгами нормально, да? Найдется…? — я озвучила немаленькую, но и не экстремальную сумму.
— Найдется, — Ксю аккуратно откусила кусочек пирожного. — М-м-м, малина. Обожаю сладости из «Буэно»! Взаймы? Подарить? Без проблем.
— Ты не поняла. Это для тебя. Ксю, ну пожа-а-алуйста, дай мне карт-бланш, один разочек. Ты ж знаешь, что Крис магазин закрывает. У нас распродажа. Я на складе такие вещички плюс-сайз присмотрела, конфетка! Позволь мне подобрать тебе весенне-летний гардеробчик, пли-и-из.
Соседка задумчиво посмотрела на обкусанное пирожное, потом на свое отражение в зеркале, вздохнула и сказала:
— Окей. Завтра приду.
Полакомиться корзиночками с черникой по рецепту супруги Эраста Филимоновича, Тамары Сергеевны, в этот вечер мне так и не довелось. Сосед занес мне Жанну и ушел. Надолго. Я даже начала волноваться, видя, что терраса этажом ниже темна без единого лучика света из окон.
Эраст Филимонович вернулся поздно и, заложив руки за спину, долго ходил взад-вперед по своему импровизированному садику. А я раздумывала: то заносила палец над иконкой «позвонить» напротив имени Жуковского (я записала его как «крашнутого(*) суицидника»), то убирала.
(* — влюбленного)
Как же обидно, что владея замечательным Пожеланием фей, я не могу обратить его в свою пользу! Просто совсем никак! Ни в чем, где хоть как-то затронуты мои интересы!
Не спалось. Я прислушивалась к шороху листьев гибискуса, шепоту ипомеи и тихому лепету «новобранцев» — кустиков шалфея.
Дом тоже не спал — уж больно необычные в нем обитали жильцы, чтобы тратить ночь на человеческие глупости, вроде сна.
Вот, к примеру, Маргарита Романовна, соседка Ксюши по лестничной площадке, опять, наверное, лежит в ванне, превратив костлявые старческие ноги в такой же худой хвост с потускневшей редкой чешуей. Дозор разрешил пожилой русалке доскрипеть свой век среди людей. На Совете водяница клялась и божилась, что обожает глупых человечков и жить без них не может.
— Привязалась, — русалка трогательно смахивала крупные слезы с густых ресниц на магнитиках. — Сколько их в наших озерах на шашлыках по пьяни утопло. И все затейники такие, даже после смерти. Вот и захотелось самой мир человеческий посмотреть. Так и осталась.
Все поверили. И я… немного.
Наш дом, расположенный в пригороде, одновременно возле леса с остатками древнего ведьминского капища, рекой Жемчужкой и несколькими озерками, подходил Иным как нельзя лучше. Через здание проходил малый энергетический канал. Вот и подтягивались в него разные нелюди и представители разумной нежити. Исключение составляли Эраст Филимонович и я. Сосед-садовод поселился в доме ради террасы, а мне понравился вид (в подпитке я не нуждалась, обходилась силой земли и хороших человеческих эмоций на любимой работе).