Тут воин умолк, подбирая слова.
— Мы думали, что оставим тебя в этом монастыре, но тут… тут у тебя шансов выжить меньше, чем с нами. Проблемы с продовольствием жуткие, но и это не главное. Самое главное, что монастырь готовится к обороне земель. Надежды на местного барона нет. Он так и будет менжеваться, пытаясь усидеть на двух стульях.
— Обороны от кого?
— От темных магов ковена, — пояснил Гош. — Эти ублюдки не просто так прощупывают наши земли своими игрушками.
— И что будет?
— Война, скорее всего, будет, — вздохнул паладин.
— Еще может обойтись, но… да. Пока все идет к войне.
— А я? Что будет со мной?
— Понимаешь, мы решили, что выбор должен сделать ты сам, — принялся пояснять Снек. — Мы уверены, у тебя есть дар. Дар настоящего истинного света. Мы видели его в твоем доме. Этот дар… Он не простой.
— Это благодатная дань Единого. Его подарок тебе за искренность в молитве, за свет в душе твоей в самый темный час. За то, что руки ты не опускал, когда казалось — все пропало, — произнес Гош и усмехнулся. — Свет в душе у многих. У меня и у Снека тоже он есть, но… Истинный свет дано повидать не каждому.
— Ты с каких пор заговорил настоятельским тоном? — хмыкнул клирик.
— С тех самых пор, когда Единому на верность присягнул, — пожал плечами Гош и взглянул в глаза парню. — У меня за спиной не одна война, не одна сотня трупов. Я, мягко говоря, не простой человек. Бывало всякое. Война — очень грязное дело, но однажды… Однажды мне случилось сделать выбор. Такой выбор, что на кону стояли сотни жизней и я… Я выбрал свет. Тот путь, который спас меня от превращения в озлобленного беспощадного убийцу.
— А потом ты прятался по всему континенту, — хмыкнул Снек.
— Было. После этого был и голод, и побеги, и бессонные ночи в ожидании, что за мной придут убийцы. Но самое главное не в этом. Лишь в монастыре, вдали от пьянок и плотских утех. В пустой келье, где был лишь соломенный матрас, а вместо нормальной еды только горох, картофель и зеленый лук, я впервые почувствовал покой. Знаешь, я ведь так и не дочитал самый обычный псалтирь.
— Давай говорить откровенно, ты знаешь всего две молитвы. Святого воина Георгия и основу основ Единого.
— Да, но это не помешало мне на коленях перед старым каменным кольцом Единого разжечь внутри сердце паладина, — пожал плечами Гош. — Да, я не безгрешен, и сила моя не велика. Но у меня есть мой меч. У меня в груди сияет свет. И я паладин. Я больше не воюю за чужие деньги. Не убиваю по приказу. Я весь, от макушки до пят, принадлежу Единому. И до последнего вздоха буду жить ради света, правды и замысла его. И впервые в жизни я чувствую, что делаю что-то правильное. Не за деньги.