— Нет, ты мне скажи, что в этот раз тебя не устроило?! — мгновенно протрезвев и проснувшись, подруга плюхнулась за обеденный стол и выжидающе сложила руки перед собой. — Что, член маленький? Хрюкает во время оргазма? Извращенец?
— Тебе бы про извращенцев говорить, госпожа Валери, — усмехнулась я, ставя перед ней огромную кружку с зеленым чаем. — Нет, не в этом дело.
— А в чем тогда, Ерофеева? Он слишком хорош? Ты боишься не соответствовать?
— Да нет же, он…
Звонок в дверь прервал мое откровение, и мы с Лерой переглянулись.
В такой час? Слишком рано даже для незваных гостей.
— Тихо, — шепнула я, и на цыпочках поспешила в прихожую, слыша, как за спиной тяжело дышит Лера, ступая след в след.
— Я знаю, что ты дома. Открой дверь.
Голос заставил меня просто примерзнуть к полу, но ладонь сама собой легла на защелку замка, заставляя Леру испуганно замахать руками.
— Ты чего, блин?!
— Лер, это…
— Ох, елки! — громко высказалась она, стоило мне отпереть замок и широко распахнуть зверь. — Мать вашу…
— Скорее мою, — хмуро ответила я, глядя на гостя.
— Здравствуй, Кира. Рада тебя видеть. И тебя, Лера.
Смущенно улыбнувшись, женщина виновато подняла глаза, взмахнув длинными ресницами.
Глава 24
Бряканье чайными ложками о стенки кружки становилось нервирующим.
Наша странная компания собралась на кухне, и вот уже десять минут медитировала на чай и кофе, сохраняя просто гробовую тишину.
— Зачем ты приехала? — не выдержав, спросила я, глядя прямо на женщину, невольно вздрогнувшую от моего голоса.
Странно было видеть ее спустя столько лет, практически не изменившейся. Разве что более ухоженной, можно даже сказать, лощеной. Костюм по фигуре, зимнее пальто с мехом на заказ, которое сейчас висело на плечиках в прихожей, дорогая обувь. Даже скоромные, на первый взгляд, сережки в ушах буквально кричали — мы стоим целое состояние!
— И как ты меня нашла?
— Через знакомых. Они подсказали, что ты жила с Лериными родителями после моего отъезда, и…
— Понятно. И что ты хочешь?
Мама подняла на меня растерянный взгляд и часто захлопала ресницами, будто бы прогоняла слезы.
Не верю. Ни раскаянью, застывшему в каждом жесте, ни покорной, виноватой позе, в которой она сидела, чувствуя себя чужой на нашей кухне.
— Хотела… увидеть тебя. Попросить прощения.
— Я тебя прощаю. Выход там, — указав на дверь, поднялась и пошла в ванную, решив, что этот разговор вообще ни к чему не приведет.
Нельзя позволять себе размякать в ее присутствии. Сейчас она решит, что дело сделано, соберется и уйдет, вновь оставив меня, как пройденный этап своей жизни. Еще расстраиваться из-за этого не хватало!