Волны удовольствия расходятся от движений его бедер, множа ощущения.
— Когда я окажусь в твоей заднице, Саша, ты будешь кончать так сильно и часто, как никогда еще не кончала.
Его палец ложится на клитор, он трет его так сильно и быстро, что я не выдерживаю. Мои глаза, ослепшие в темноте, широко распахиваются. Меня выгибает в немом крике, и тогда же он начинает двигаться. Быстро. По-прежнему сильно. Но теперь часто, очень часто.
Он берет все, что я даю ему, пока меня трясет и колотит в продолжающемся оргазме, под его руками и на его члене. Он множит то, что должно было уже закончится, но я снова и снова пульсирую и сжимаюсь, пока его член таранит меня.
— Ты запомнишь меня, Саша, — цедил сквозь зубы Одинцов, не сбавляя ритма. — Я постараюсь сделать так, чтобы запомнила.
«Запомню»? Но мне не нужно ничего запоминать, ведь я и так не хочу его забывать! Колотящееся в груди сердце пропускает несколько ударов. Срывается в желудок безжизненным, окаменевшим куском льда, а эйфория рассыпается пеплом.
Я обмякаю в его руках, пока он сжимает мои бедра и кончает с тихим стоном в меня, а после закрываю глаза, радуясь, что в темной палатке никто не увидит моих слез.
Мой взгляд прикован к пяти зеленым точкам на экране и, наверное, кажется, что ничего другого меня не интересует, но сильнее, чем отслеживание львиц по спутниковым ошейникам, сейчас мой ум занимает присутствие Ричарда Бейкера.
Как только он появился в походной палатке, в которой разместили оборудование, каждая мышца в моем теле находится в напряжении. Как у самих львиц, за которыми я сейчас слежу особенно пристально.
Я так и не нашла в себе силы рассказать Николаю о том странном разговоре возле душа. Да и когда мне было это делать…
Даже утром я уже не так была уверена в том, что это не мой испорченный мозг исключительно находил подтекст в словах Ричарда. По сути, руководитель нашей группы ничего такого и не сказал и необязательно было видеть в его дружеской фразе двойной смысл. Может быть, это только для меня как разглядеть грязное, покрытое слизью и давно немытое дно аквариума, в который просто влили свежую воду. Потому что именно так я привыкла относиться к людям. И в этом виновата только я сама.
К тому же сегодня с самого утра мой черед отслеживать перемещения львиц по карте и записывать их координаты. Это обязательная часть нашего пребывания в Акагере. Теперь Шема далека от нас, как звезда в космосе, и отмечена таким же замысловатым циферно-буквенным кодом вместо имени.
Сейчас, который час, львицы не двигаются. Зеленые точки на экране слабо мерцают, и не каждый сторонний наблюдатель понял бы, почему за моей спиной постепенно собирается все больше зрителей. Зрелища-то ведь и нет. Просто застывшие точки на черном экране.