Я жду взрыва. Но он не наступает.
Алена только касается кольца с бриллиантом, проворачивает его на пальце, а после молча возвращается к своему багажу.
А она крепкий орешек.
— Николай Одинцов! — слышу свое имя.
— Кстати, это за мной, — говорю Алене и выскальзываю в забитый людьми ряд.
Из самолета с помощью стюардессы выхожу первым. И пока все пассажиры садятся в автобусы, проверяю целостность груза. Работники таможенного контроля бесцеремонно перекидываются чемоданами рядом со мной, но моего груза им касаться строго запрещено.
Когда все закончено, расписываюсь в планшете о том, что снаряжение прибыло в Стамбул в целостности, и бегу в уже забитый автобус, который ждет только меня. Другой автобус уже уехал. Наверное, вместе с Аленой. Понятия не имею, в какой из них она села.
Место есть только на подножке, у дверей, которые тут же с тихим шорохом закрываются за моей спиной. Автобус трогается с места, и я хватаюсь за поручень, чтобы устоять на ногах.
И тогда же легкие наполняются ароматами персиков. Передо мной стоит именно Саша. В забитом автобусе я не могу сдвинуться от нее ни на шаг, и сейчас обтянутая темными штанами девичья задница вжимается прямо мне в пах.
— Хорошо прошел полет, Николай Евгеньевич? — Зина стоит ко мне лицом, прямо перед Сашей.
Вижу, как спина Саши мигом напрягается.
О, Зина, знала бы, насколько все ужасно.
— Да, с оборудованием все в порядке, — хрипло отвечаю я, пытаясь отодвинуться.
Саша делает то же самое, но в забитом автобусе любые маневры обречены на провал. И получается, что она только трется ягодицами о мои бедра, не сдвигаясь ни на сантиметр. Как и я. Это слишком похоже на другой танец, который я мог бы исполнить с ней, но не здесь же.
Впиваюсь пальцами в ее бедра и цежу прямо в ухо:
— Просто. Замри. На месте.
Аромат персика, исходящий от ее волос, забивает легкие, будит неутихшее за ночь желание, которое медленно крепнет в штанах от этой опасной близости.
А ведь не хотел ее больше касаться. Но теперь, волею случая, моя рука снова на узких бедрах. Острые лопатки так соблазнительно выпирают на напряженной спине прямо передо мной, а бордовая ткань тонкой водолазки буквально позволяет пересчитать позвонки, убегающие ниже, под широкий пояс.
Что я и делаю. Но не взглядом.
Рукой. Потому что не касаться ее, когда она так близко, невозможно.
Аккуратно, оставаясь незамеченным для всех остальных пассажиров, провожу подушечками пальцев по позвоночнику Александры от поясницы до самой шеи. И вижу, как от моих прикосновений ее кожа чуть ниже линии волос покрывается мурашками.