Пытаюсь быть тихой, но, кажется, он наоборот решил проверить, насколько я могу быть громкой. Обеими руками он гладит, сжимает, не прекращая при этом облизывать, царапать зубами или перекатывать между пальцев соски. Я едва не падаю на него от ощущений.
А еще прикусываю щеки, чтобы все-таки заткнуться.
Удивительно, грудь никогда не была моей настолько сильной эрогенной зоной, а теперь даже на такую простую ласку я реагирую чересчур остро, потому что рядом с ним почему-то не могу иначе. Особенно, когда он ведет языком вверх, до впадинки на шее, а после возвращается и снова кружит языком по груди до тех пор, пока меня не начинает выгибать дугой.
В какой-то момент Одинцов внезапно перекатывается на живот — и вот я уже под ним.
— Будь мы в палатке, пришлось бы зажимать тебе рот.
Он снова нависает надо мной, изучая, разбирая на молекулы своим сапфировым взглядом. Он так старательно прячет свои эмоции, что я теряюсь. Есть ли хоть один чертов шанс, что мне удастся разбить лед в его глазах?
— Знаешь, чем заканчиваются игры со взрослыми мужчинами, раз взрослая?
Наклонившись, он проводит носом по моей челюсти, как хищник, обнюхивая жертву. Чтоб тебе пусто было, Одинцов. Пока я сгораю заживо в противоречивом коктейле из стыда, порока и совестливости, у тебя даже дыхание не сбилось.
— Да.
— Уверена, что не пожалеешь?
— А ты?
Он оставляет вопрос без ответа. Поднимается, упираясь коленом в кровать, и стягивает с себя футболку. Бросает в самый дальний угол, ведь кровать по-прежнему огорожена москитной сеткой, и спрашивает:
— Каждый чертов раз, когда я касаюсь тебя, ты задерживаешь дыхание. Почему?
— Не знаю.
Следом летит телефон из кармана джинсов, а бумажник наоборот приземляется возле подушек. При виде выпавшего из него презерватива сглатываю.
— Я на таблетках.
Цепкий взгляд Одинцова раскаленной иглой проникает под кожу. Он каменеет, сильнее стискивая челюсть. Снова окидывает меня голодным взглядом, но потом все-таки трясет головой и отворачивается.
— Плевать.
Вспыхиваю от корней волос до пальцев на ногах. Не понимаю, почему меня это так задело, но ладно. В конце концов, это вопрос безопасности только и всего. И это правильно.
Наверное.
— Раздевайся.
Ох. Я представляла это иначе. Думала, он сделает это своими руками.
А он стоит на коленях на кровати, в одних джинсах и только смотрит. И мне очень хочется прижаться к нему, обвить руками и ногами и осыпать поцелуями голый торс. Ощутить, как будут напрягаться мышцы под кожей от прикосновения моих губ, и как он будет гладить меня в ответ. Но вместо этого я лежу перед ним со спущенным топом, еще одетая, а он так ни разу меня и не поцеловал.