Но детская привычка ощущать себя гадким въелась в подкорку, в старших классах мне было неловко слышать комплименты моей расцветающей внешности. А пять лет назад, когда случилось то, о чем я запретила себе вспоминать, мне хотелось стать блёклой, незаметной тенью, и я стала.
Оказалось, это очень легко — снова надеть сброшенную было шкурку лягушонка. Она приросла ко мне намертво. Обесцвеченные волосы, матовые линзы, делающие цвет мои глаза из таких же васильковых, как у Димы, водянисто-серыми. Бледная помада и пудра. Серые оттенки одежды...
Меня последние пять лет словно не существовало.
А теперь мне захотелось… ожить. Из принципа. Раз кому-то так хочется нашей с Димой смерти, мы будем жить, и жить счастливо! Будь счастлив назло врагам, это самая гуманная месть.
В шкафу, рядом с новым комплектом фирменной одежды висел мой старый деловой костюм, уже почищенный и выглаженный. Я провела рукой по ткани в мелкую темно-серую клетку, решительно стащила с плечиков, свернула и выбросила в мусорную корзину. Этот монашеский мешок носила Мария Андреевна Елисеева, она осталась в прошлом. И вообще в альтернативной реальности!
Вчера неподалеку от отделения банка я видела какие-то бутики. У меня же есть деньги? Зайду на почтовое отделение, чтобы отправить документы бабушке, и у меня останется время пройти по магазинам и сменить имидж. Не кардинально, нет. Но мне уже не хочется сидеть в раковине. В мире слишком много интересного, а жизнь, как я вчера осознала до печенок, — такая хрупкая штука…
Когда я вышла из душевой, одетая в строгий, но изящный черно-белый костюм с эмблемой корпорации (сегодня к узкой юбке с разрезом был выдан приталенный жакет), без маскирующих линз, с забранными в высокий хвост волнистыми волосами и выпущенным вдоль щеки локоном, Димка даже ложку уронил от изумления. Маленький мужчина оценил:
— Мам Эля, ты как воздушная зефирка!
Мы управились с делами как раз к приходу Леонида Павловича. И пришел он не один: за его спиной маячила стройная фигура эйчара Артура с папкой в руках.
Светлые перья его волос сегодня были особенно взлохмачены, а странные пестрые глаза смотрели удивленно:
— Леди Элина? Простите, не сразу признал. Как вы неожиданно похорошели.
Вот... хам! И прекрасно это осознает, судя по легкой тени усмешки, мелькнувшей в глазах. И это почему-то задело.
— Проходите, Леонид Павлович, Дима уже соскучился, — я улыбнулась гувернеру и посторонилась, пропуская его в помещение. И строго посмотрела в глаза эйчара: — Простите, я собралась по делам, у меня не очень много времени. Что вам угодно?