Он мог бы сломать хрупкую плотину энергозавесы между своими мыслями и мозгом землянки. Благо она пока совсем не умела отключать телепатию. Забивать канал аурными щитами – это же все равно что забивать водопроводную трубу ватой… Временное, затратное и неправильное решение.
Нужно отрезать саму возможность мысленного общения. Выключить, как свет рубильником.
Альва об этом понятия не имела. Да и откуда? Она и с магией-то столкнулась только нынешним утром. Но Рельгору в какой-то момент стало неловко, что тратит энергию землянки, ломает ее волю. И рушит так тщательно выстроенную преграду.
Совершает насилие, по факту над ней: хрупкой, отважной, маленькой… Он мог бы сломать ее в своих руках как тростинку и также раскрошить в пыль ее мысленную преграду. И… не мог…
Нет! Не мог!
Он рвался к ней почти инстинктивно. Так ребенок рвется к раненой матери. Пусть даже рядом бродит яростный зверь, готовый растерзать любого на части. Пусть даже мама лежит на дне ущелья, спуск куда – верная смерть…
Но малыш отважно передвигает ножками, сцепив зубы, преодолевает преграды.
Просто потому, что не представляет, как вообще дальше жить без нее. Просто потому что она – весь его мир, вся его семья и вся его жизнь.
Рельгор остановил себя с огромным трудом. Столько усилий воли адельтах не прилагал уже очень давно. Да и прилагал ли?
Ладно. Он завтра же придет к ней! Лично!
Зеввы в Академию Альва заблокировать не в силах. Они все равно обсудят ситуацию.
Вряд ли Альва сейчас стала бы слушать Рельгора, даже пробейся он к ней телепатически. Вряд ли после этого его вандализма она поверила бы его объяснениям…
Еще не дай бог снова активировала бы дар… Вероятность невелика. После первой вспышки и активации магии ауре хозяйки нужна перезарядка… Но полностью исключить следующий хаотичный выброс все равно нельзя.
Нет, нужно дать землянке успокоиться.
Рельгор отступил. Перестал мысленно прорываться к нари. Откинулся на спинку кресла и чувствовал себя совершенно несчастным. Разбитым и сломленным.
Это абсолютно новое для Рельгора ощущение охватило полностью, накрыло, сковало конечности.
Каждая казалась каменной глыбой. Застывшей, тяжелой, неповоротливой. Голова совсем опустела, была какой-то гулкой и звонкой.
Свет, что излучали стены, бил по глазам. Шелест листвы за окнами, перекличка птиц оглушали. Казались немелодичными, неприятными…
Даже скрип подколотников кресла под ладонями казался жутким, мерзким, отвратным.
Адельтаха аж всего передергивало. Все вокруг его раздражало, бесило. Буквально выводило из себя.
Мир словно вывернули наизнанку. И Рельгор видел лишь его уродливую сторону.