На части молебствований о нехорошести «общения с губительными силами» максимум, что было — равнодушие, а никак не ложь или опасение.
Правда, довольно любопытные, пусть неявные эмоции испытывали несколько человек из административной службы крепости, но я даже не стал их локализовывать, просто сделал зарубку в памяти: проверить, если что, в первых рядах.
Ну и отсидели мы с Кристиной до конца молебствований, с обозначенным нулевым результатом. От Агнессы м Целлера так же ничего толкового не было. Так что вздохнул я тяжело, да и заказал Эльдингу изготовить простенькие аквилы из бросового металла. Миллион, чтоб их, с немалым хвостом. И начал готовится к индивидуальной проверке всех на станции.
Тем временем, Испепеление потихоньку чинилось и проводило ТО, готовясь к следующему прыжку, уже в регион постоянного базирования в окрестностях Очка Ужаса. Кстати, довольно забавно, что прибудет Испепеление в Офидианский Сектор — фактически родину моих «Белых Ангелов».
И Милосердие состыковалось со звёздной крепостью, да и останется в связке, пока не завершится расследование.
Ну а я, оккупировав несколько кабинетов, привлёк к себе на службу местных, как ни удивительно, служек, в пару к каждому добавив по штурмовику — а то мало ли. Ну и начал вызывать «контингент», начиная с того самого отдела статистики администрации Крепости, эмоции которых на молебне показались мне странными.
И вот, сидим мы с Кристиной уже несколько часов, проверили верхушку отдела и трясём последние остатки, как вваливается испуганный служка, фактически под конвоем хмурого штурмовика. И выдаёт эта парочка, что найти одного из служащих не смогли, а вскрыв каюту, обнаружили там мёртвый труп самоубитого чиновника.
— Ведите, — вскочил я. — Точно самоубийство?
— Когитаторы и пикт-слежение входящих, кроме Рецци, не обнаружило, ваш солдат заставил проверить, — выдал нервничающий служитель. — Наверное, сам.
— Молодец, боец, — кивнул я инициативному и разумному штурмовику, первым делом кинувшемуся проверить, что да как, а не бежать ко мне с воплем «уби-и-или-и-и-и!»
Прибыли мы в каюту невинно самоубиенного и критерием истины установили, что сей Рецци именно самоубился. Кроме того, никаких следов проникновения, как и скверны, найдено не было. Взял стабберный пистолетик, да и вышиб себе мозги в закрытой каюте. И записки самым хамским и вопиющим образом не оставил.
И ни варпа я в «совпадение» не верю. От группы из аналитического отдела шли «странные» эмоции, ну а при вызове к Инквизитору чиновник самоубивается. От несчастной любви, оставленной на безымянной планетке лет тридцать назад, мысленно и ехидно откомментировал я, вызывая к себе реццевого начальника и главу службы безопасности станции, точнее конкретного сектора.