Я прошла в кабинет. Подошла к книжному шкафу.
Андрей любил читать, как и я. Не счесть, сколько времени мы проводили, сидя с книгами на диване или обсуждая ту или иную историю за этот месяц.
Остановила выбор на «Отверженных», хоть уже не раз читала эту книгу. Пройдя с ней в залу, забралась с ногами на диван.
Но погрузиться в одну из любимых историй не получалось. Мысли цеплялись за Андрея. За нас с ним. Я сказала ему, что люблю. Но это слово – любовь - казалось каким-то мелким, недостаточным для описания того, что чувствовала к этому мужчине. Особенно потому, сколько раз я по ошибке называла им другие чувства.
А какого будет достаточно? Или хотя бы каких? Есть ли вообще слова, способные выразить то, что мое тело и душа вросли в него без остатка? Что без него я не могу дышать? Что чувства, эмоции этого мужчины для меня ярче собственных?
«Жизни не жалко, жизни не жалко
А жаль лишь мгновений и свет на ресницах
И ночь, что больше не повторится
Жизни не жалко, жизни не жалко
Лишь взгляд и тепло от твоих ладоней
А может всё это мне только снится»
Бандерос «Жизни не жалко»
Печально заныла внутри старая песня.
- Повторится. Он вернется. Нужно только немного подождать.
Что это за «внутренние дела», внезапно возникшие в три часа ночи?! Или не внезапно…
Ты точно хочешь об этом знать, Нин?
Хочу! Так будет спокойнее.
За окном непроглядная темень. И погода дождливая. Из-за этого расцветет еще позже.
- Тогда он уже приедет, - сказала вслух. - Тогда он уже приедет.
Поставив книгу на место, пошла в кухню. Приготовлю что-то. Например, мясной пирог. Как раз и время пройдет быстрее, ведь руки будут заняты.
И, когда он допечется, Андрей уже приедет.
Но вот кухню уже наполнил вкусный аромат свежей выпечки, на спичке перестало оставаться тесто, и я выключила духовку. За окном появились намеки на свет, а Андрея все еще не было.
За это время руки тянулись к телефону десяток раз, но я не звонила и не писала.
Нельзя!
В который раз прискакав в залу через некоторое время, потому что снова показалось, что Андрей пришел, увидела у входной двери сброшенное пальто, а следом и пиджак. Слух уловил шум воды в гостевой ванной.
Дверь была приоткрыта, сразу за ней на полу лежала рубашка. А на ней была кровь.
Несколько капель на груди возле пуговиц. Уже потемневших. Рубашка целая, дыр нет. Да и огнестрельные ранения так слабо не кровоточат. Уж я-то знаю. И серьезные рассечения на лице тоже. Да и не полез бы Андрей раненым первым делом мыться.
- Дай, выкину, - в водоворот мыслей ворвался тихий голос.
Я обнаружила, что застыла посреди ванной с рубашкой в руках, вода больше не шумит, а рядом Андрей. Целый и невредимый, с полотенцем на бедрах. Отросшая мокрая челка прилипла ко лбу. Широкие брови сурово сведены, а карие глаза стеклянные и смотрели по касательной.