Невысокий, с брюшком и густой седой бородой, одетый в тельняшку и темно синие штаны, он широко и добродушно улыбнулся и подмигнул. Представив убийственный взгляд Влада за моей спиной, я поспешила пройти дальше.
Судно было небольшим и новым настолько, что казалось, будто это его первый день на воде. Наверху располагался капитанский мостик, корма была идеальной для любителей загорать, а под всем этим располагался небольшой кампус, салон и пара кают с уборными.
Капитан завел двигатель, и яхта, резво рассекая воду, двинулась по речке.
Ветер трепал распущенные волосы, овеивал пылающее лицо. Обхватив сзади за талию, Влад потерся носом о мою скулу и запечатлел на ней поцелуй.
— Нравится?
Это он о брызгах, сияющих на солнце как бриллианты, ветре в волосах и ощущении полета, о своих опаляющих поцелуях или обо всем вместе? Мне нравилось все.
— Мама говорит, что я в прошлой жизни была русалкой, — держась за поручень, я смотрела на сияющие воды, — Обожаю воду. Жить бы у моря.
— Так давай переедем? Разберусь с деньгами, и свалим отсюда?
— Правда?
Перед глазами возник домик у моря. Огромные панорамные окна, чтоб рассветные лучи лились в них каждое утро. Много света, много воздуха, наполненного непередаваемым запахом моря. Засыпать и просыпаться под шум волн. Наши дети бы каждый день играли на пляже.
— Я тоже его люблю, — протянул Влад, — бескрайний простор, волны и горизонт, соленый бриз, полная свобода. Каждый день можно смотреть, как встает и садится солнце. По нелепой случайности появилась возможность научиться все это ценить.
Я погладила его по щеке.
— Я не хотел его убивать, Настя, — горько выдавил он.
— Знаю.
— Бой уже был окончен. Рефери поднял мою руку, — потемневший взгляд был обращен вдаль. Но видели эти глаза не воды речки, не пляж на левом берегу. — Толпень так галдела. Ревела просто. А когда мы расходились, он заматерился и врезал мне. Я ответил. А он не среагировал. Один удар и все.
Забил насмерть противника на ринге.
— Я б лучше сдох, чем принял помощь от отца. Да и… Даже будь все иначе. Я должен был ответить за содеянное. Хоть так, — он пожал плечами. — Я был зол. Растерян…
Большой палец, погладил закушенную мною губу.
— Не смей плакать.
— Я так горжусь тобой.
Влад вздрогнул как от пощечины. Обхватив руками застывшее в растерянности лицо, я прижалась губами к его губам. Они подрагивали. И вскоре стали солеными на вкус.