Безнадежно промокшее платье облепило тело, как вторая кожа, скорее подчеркивая, чем скрывая. Хорошо, что под ним у меня лифчик с плотными чашечками. Иначе бы соски сейчас топорщились сквозь ткань…
— Что ж не кричишь? — от его низкого, хрипловатого голоса снова стало жарко. Нет, прямо-таки горячо, несмотря на то, что на улице был довольно прохладный, хоть и майский, вечер, а я насквозь мокрая и в бассейне с отнюдь не теплой водой.
Осязаемый взгляд Влада коснулся груди. Я действительно почувствовала, как он заскользил по влажной коже, забрался в вырез промокшего платья. Так, будто это не наглые темно-серые глаза мужчины, а его руки…
— Прикольно пошутил, очень! — голос, к счастью, не подвел, — Обхохочешься, прямо.
— А кто сказал, что я пошутил? — он шагнул ко мне. Близко настолько, что между нашими лицами осталось лишь несколько сантиметров и то потому, что я едва доставала ему до подбородка даже стоя на непонятно как удержавшихся на ногах каблуках. Горячее дыхание коснулось влажного лица. Запах алкоголя. Приличный такой, а мне не противно. Он смешался с личным — терпким и мужским, и буквально обволок меня, учащая пульс.
— Я просто захотел смыть с тебя всю эту штукатурку и сделал это.
Внезапно большие горячие руки сомкнулись на моей талии, притянули, прижимая к широкой и твердой, как камень, рельефной груди. А губы буквально набросились на мои. Язык с голодным напором проник глубоко в рот, заполнил его, отнимая дыхание. Нагло исследуя каждый миллиметр внутри, от чего внизу живота закрутился жаркий вихрь. Меня в жизни еще никто не целовал… Так. Покоряя, и заставляя желать покориться власти жадных, наглых губ. Отдаться прямо сейчас, полностью, без остатка. В голове поплыло, колени ослабли. Если б Влад не держал так крепко — одна рука уже под затылком, у кромки еще каким-то чудом сохранившейся прически, а другая на бедрах — втиснула мои в его, давая ощутить просто каменный стояк, я б не устояла на ногах.
Что же я делаю?
— Ты же массажистка, да? — хлопнув ламинированными ресницами, спросила Нелли.
— Тренер по фитнесу, — с добрейшей улыбкой поправила я, проигнорировав мелкую подколку.
— Ой, точно, прости, — приложив руку с убийственно длинными розоватыми ногтями к лишь формально скрытой золотистым платьем груди, проговорила девушка, — Глеб просто столько о тебе рассказывал, что все смешалось.
— А мне о тебе — ни слова, — я пригубила воду из бокала.
— Ой, да не волнуйся ты так, — рука переместилась с ее груди на мое предплечье, — мы с ним как брат и сестра. Наши родители сто лет дружат, дела ведут… Мы практически выросли вместе.
