До земли — семь этажей. Если бы Игорь умел летать, то просто выпорхнул бы с балкона, но ему пришлось преодолеть четырнадцать пролётов и пять площадок. Это даже неплохо — энергии в нём слишком, слишком много. Лифт опять не работал — и пёс с ним.
Ступеньки мелькали торопливо, его руки — в карманах куртки: старался не дотрагиваться руками до облупленных стен и давно некрашеных перил с кое-где присохшими соплями (биологически неопределившийся пятиклассник Вовочка из шестьдесят четвертой уже настоящий пи*****).
Чем ближе к первому этажу, тем сильнее пахло мусором, сваленным по трубам в небольшую комнату у входа. Наконец знакомо — у почтовых ящиков — его встретил устоявшийся запах мочи, который не может вывести даже стиральный порошок Ульки, убирающей подъезд. Игорь сморщил нос и побежал дальше, к выходу. К великому дню! Вперёд, так победим!
На улице плясал ослепительный май, настолько наглый, что утреннее солнце уже брызгало в глаза, мешая думать о своём. Игорь поправил шарф, так, чтобы было видно радугу, наушники и вечно уползающие вниз провода, натянул капюшон на лоб, закрываясь от солнца. Вдыхал полной грудью, осматриваясь, будто только решаясь выбрать направление маршрута: сегодня хотелось запомнить всё, до мелочи, до ржавого гвоздя в расхиряченной скамейке у двери со взломанным кодовым замком. Пи*****-Вовочка никогда не скучает.
Сорокапятилетняя Улька, изнасилованная судьбой, бросившим мужем и уходом за своим сыном-дебилом, во дворе растирает розоватую пену на чьих-то коврах. «Зарабатывает на вечерний ужин и, если не пожадничают, то ещё и на лекарства сыну», — мелькнуло в голове. Цвела возле подъезда чахлая яблонька, и от её незамысловатой пены казалось, что Улька моет весь мир.
Неподалеку сидела в инвалидной коляске алкашка баба Нина (илиНюра?), готовая ехать «на работу». Четыре года назад она уснула вечером в канаве с ледяной жижей, а утром хирурги отрезали ей отмерзшие ступни. С тех пор баба Нина-Нюра передвигалась на костылях и на дохлой коляске, обычно которую толкал такой же алкаш, бывший чернобылец дед Дима. Однажды Игорю пришлось помогать тащить пьяную Нюру-Нину на третий этаж без коляски. После этой благотворительности бабка заметила Игоря и теперь каждый раз смотрела с особой благосклонностью. «Сегодня будет жарко», — сказала с грустью. Игорь кивнул: безнадёга сидеть целый день в коляске в такую погоду у ворот храма. Но другого способа заработать и нажраться у Нины-Нюры с Димой не было.
Завернул за угол дома. Одинокая тетка с чудаковатым именем Лима, которое не раз отпугивало, как и её рыхлый зад, потенциальных ухажёров, выгуливала своего дога. Никаких перспектив — и она ненавидит всех, кто мог бы стать её партнером в постели, но не станет никогда. Пёс с длинными тощими лапами и мохнатым продолжением своего собачьего ануса оказался последним биологическим разнообразием для Лимы. Она не афишировала своих отношений, Игорь догадался сам. Поздоровался с обоими, в ответ Лима прошипела: «Обходи стороной!» Злая тётка, злое одиночество, злой пёс.