Вернувшись в кабинет, Степан продолжил набирать номер незадачливого гуляки, но автоматический женский голос повторял одно и то же.
— Хм, а я вспомнил, — вдруг кашлянул неловко Рябов. — Он мне ночью звонил, каким-то заплетающимся голосом бубнил, что надо приехать на дачу. Я подумал, что он пьян и послал, бросил трубку.
— Он купил дачу? — Волошин вопросительно взглянул на Степана.
«Дачу»! Матвеев сразу вспомнил расспросы о даче Булгакова и подскочил:
— Всем: собраться и через минуту у гаража! Взять оружие! Рябов, будете на связи, пулей к айтишникам, пусть скажут, откуда звонил Куликов! — и ничего, что начальником отдела вообще-то был Волошин. На побледневшем лице майора было такое странное выражение, что никто не посмел напомнить про субординацию.
Направление менять не пришлось. Догадка Матвеева оказалась верна: связь с Куликовым оборвалась в районе булгаковской дачи. Всю дорогу Степан мысленно матерился. Судя по желвакам Волошина, с которым, как и со всеми в машине, пришлось поделиться догадками, капитан думал примерно то же самое. Вот только вымуштрованный винтик мвдшной системы, капитан, не поддался эмоциональному импульсу, как майор Матвеев, разволновавшийся и отключивший весь свой опыт. Или как Куликов, самостоятельно ведущий расследование. Возможно, у того были свои основания: подозревал утечку информации, боялся насмешек или дискредитировать невиновного…
Едва Рябов подтвердил факт присутствия Куликова на даче у Булгакова, Волошин связался с Ушаковым, кратко доложил о ситуации, и начальник отправил вслед «Альфу», предварительно образно выразившись в адрес «самодеятельности непрофессионалов».
По дороге Степан закрыл глаза и попытался представить себя уже на даче. С трудом, но сосредоточиться получилось, и красный цвет застелил изображение двухэтажного кирпичного домика в окружении деревьев; горло стянуло, уменьшая доступ воздуха.
— Там пожар! — открыл глаза Степан. — Нужны все службы. Живые внизу, под домом.
— Ясно. Лёха, звони диспетчеру, я попробую местного участкового достать…
…Дым с подожжённого на первом этаже дома не успел добраться до пленников, закрытых в подвале. В отсутствие свежего воздуха, полы медленно тлели, и вспыхнули только когда открыли входную дверь. Наготове были огнетушители, так что пламя сбили относительно быстро, оставив остальное пожарным.
Степан, не принимаю участия в тушении пожара, рванул в подвал, где когда-то Булгаков хвалился коптильней домашнего сала перед сослуживцами.
На пороге Степан споткнулся о тряпки: люди пытались продержаться, заложив все щели. В лёгкой дымке, заставляющей глаза слезиться, взгляд выхватил знакомую худосочную фигуру. Куликов сидел у стенки и был однозначно ранен: прижимал рукой красное пятно на животе. Бросившемуся на помощь майору с трудом улыбнулся бледными губами и попытался что-то сказать, но Степан его остановил, приказывая беречь силы. За окном завыла сирена скорой, минута — и рядом оказались медики.