– Нет, Фрэя, никуда ты не пойдешь, – он потащил меня за собой в сторону моей комнаты. – Ты сейчас на эмоциях, да еще и беременная, ты будешь нести сейчас такую ересь, какую я просто пропущу мимо ушей. А когда успокоишься, то мы поговорим.
– Я не буду с тобой говорить! – заорала я и с силой вырвалась. – Ты уже один раз надел на меня петлю. Второй раз я не позволю! Я не буду уповать на то, что твой кронпринц сжалится надо мной. А он не сжалится! Я знаю!
– Я не отпущу тебя, – тут уже и он не выдержал и с силой ухватив меня за плечи тряханул, пытаясь вразумить меня. – Будет так, как я сказал! – заорал он.
В этот момент в холл вышел Джон и направил на Даркассана пистолет.
– Ты что делаешь? – возмутился суккуб.
– Я делаю то, что должен. И она тоже. Она права. Золотой пепел должен отступить и если ты не остановишь Дорана, то ей быть подле тебя опасно. Ковен Лазаря ни за что не оставит ее в живых, особенно теперь, когда у нее ребенок под сердцем. Даже если это вынесут на голосование в совете, никто не проголосует за это, и если ты думаешь иначе, то очень ошибаешься! Уходи, дочка, – кивнул он в сторону двери.
– Джон, ты с ума сошел! Она погибнет там вместе с нашей дочерью! – заорал мужчина, и когда я вырвалась, хотел было пойти за мной, но дворецкий выстрелил ему под ноги, заставив его остановиться.
– Я не убью тебя, ведь ты мне как родной сын. Но выстрелю так, чтобы ты долго еще провалялся в постели, если не отпустишь ее, – строго проговорил старик. – Фрэя, – обратился он потом ко мне. – Бери его лошадь и двигайся на север, там через пару часов быстрой езды начнется граница Астрадара. Иди, дочка. А я его пока подержу здесь.
– Не смей, Фрэя! Дочка погибнет без меня! – заорал мне вслед Даркассан, но меня это уже мало волновало.
Пулей вылетев во двор я забежала в конюшню и ухватила за поводья коня Даркассана, который все еще был оседлан и со скучающим видом жевал свое сено. Потянув возмущенно захрапевшее животное, я вывела его на улицу и быстро вскочив в седло направила его туда, куда и указал Джон. Лошадь неслась с такой скоростью, что встречный ветер вмиг осушал слезы на моих щеках, который катились градом по ним. Уезжая из замка, я словно оставляла там половину себя, настолько за эти восемь дней этот мужчина стал мне дорог и боль злобной гадюкой обвивала мое сердце, заставляя вновь и вновь плакать мою душу. Проехав половину пути, я притормозила коня и оглянувшись, чтобы убедиться, не догоняет ли меня Даркассан, слезла с лошади и упав на колени возвела глаза к небу.
– Мамочка, я знаю, что ты слышишь. Дай мне знак, поступаю ли я верно? Прошу тебя! Подскажи, не веду ли я себя на верную гибель, не прислушиваясь к нему? Мама, что мне делать? – прошептала я так, словно безмолвное небо могло что-то мне сказать.