– Хорошо. Тогда я начну, – Драгон кивнул в сторону арки, под которой мы прошли.
– Внимательно тебя слушаю.
– Ты перестаешь от меня шарахаться, Ларо. Невесты так себя не ведут. Не дергаешься, когда я тебя обнимаю и да, тебе придется меня целовать.
– Тебе не кажется, что слова «придется» и «целовать» немного не сочетаются по смыслу?
Люциан пожал плечами.
– Не далее как пару минут назад ты меня уверяла, что целовать противных ящериц тебе неприятно. Поэтому да, придется.
– Что насчет умолять? – я почему-то фыркнула.
– Умолять тоже можешь. Но не слишком часто, это могут неправильно понять.
Я вздохнула. Да что тут можно еще более неправильно понять, чем драконий принц, который делает предложение Ленор Ларо, дочери заговорщиков. Если есть в этом мире что-то более неправильное, то у меня на него просто не хватает фантазии.
– Так. Что-то еще?
Мы снова вступили под арку, и здесь, куда солнце не добиралось мне почему-то снова стало жарко. Возможно, потому что Люциан остановился, чтобы убрать с моего плеча травинку.
– Что-то еще? Не будет никаких возражений? – хрипло поинтересовался он.
Я быстро развернулась и направилась к выходу, ну или ко входу во внутренний двор и парк. Пусть это напоминало позорное бегство, но мне сейчас совершенно точно не нужны были лишние мысли обо всяких… драконопринцах. Кто его знает, как эти межмировые переходы работают. Может, когда я найду способ вернуться, мне опять отшибет память, и я проснусь Леной, которая вообще ничего не вспомнит о своем пребывании в теле Ленор. А может быть, я буду помнить все, поэтому надо сделать так, чтобы помнить было нечего.
– Я жду полный список, чтобы потом озвучить свои корректировки, – сообщила я, когда Люциан меня догнал.
– Корректировки, значит, – он хмыкнул. – Значит, и мне полагаются корректировки?
– Эй, я еще ничего не озвучила.
– Но озвучишь.
В парке никого кроме нас не было. Боевики Лэйтора, очевидно, ушли практически сразу же после нашего перехода в кабинет Альгора, а как адептам объяснили дикий вой, от которого я не поседела исключительно благодаря предварительной закалке и всему случившемуся ранее, оставалось только догадываться. Пока мы шли к главному корпусу, Люциан успел озвучить, что раз в неделю у нас должно быть свидание, а еще – что я должна принимать от него подарки не так, как было с букетом.
На что я ответила, что подарки принимать буду, и, когда наша помолвка будет расторгнута, он сможет забрать их полной стопочкой из шкафчика.
– Издеваешься? – он снова прищурился.
Вот ничего не могу с собой поделать, это его очень характерная черта. Которая действительно стала какой-то… запоминающейся.