— А я считала, что мы — друзья, — наконец, сформулировала я то, что меня беспокоило.
Андрей поднялся, подошел ко мне. Переставил заварник на поднос, на котором уже стояли чашки. Добавил тарелку с пирожками. Перенес все на обеденный стол.
Я, молча, наблюдала за его действиями. Внутри что-то… нет, не оборвалось — застыло.
С точки зрения Салтыковых мама действительно была ублюдком — чужая кровь. Как и я.
Для рода Романовых я тоже была… не своей. И оставались только Воронцовы. Единственные, для кого продолжала считаться родной.
Если только…
— Воронцовы знают? — предпочла я спросить, а не терзаться сомнениями.
— Да, — разливая чай по чашкам, ответил Андрей. — Ни твою бабушку, ни твоего дядю это не смущает. И давай уже отмирай и садись за стол.
Похоже, среди моих родичей были болванчики, потому что я вновь кивнула. Потом подумала, что не зря относилась к Киру, как к брату. Затем мысль перескочила на кафе, в которое мы так и не попали…
— А по поводу Кирилла и Петра, — словно бы прочел мои мысли Андрей, — то одно другому не мешает. И не стали бы они с тобой возиться лишь по указке старшего родича. Не так воспитаны.
Нет, болванчики в предках у меня точно значились. Кивать у меня получалось уже автоматически. И ведь понимала, что особого смысла в этом не было, но…
— Саш… — Андрей закончил с сервировкой и развернулся ко мне.
— Я соскучилась по папе, — жалобно вздохнула я, чувствуя, как подступают слезы. — Я так хочу его увидеть!
Андрей в ответ лишь грустно улыбнулся.
Чем меньше оставалось времени до встречи…
… тем лично мне становилось тревожнее.
* * *
По-хорошему, стоило остаться с Сашкой, но поздний звонок князя Трубецкого — событие не из тех, которые стоило игнорировать. Как и молчание в ответ на вопрос: «Что случилось?» Когда не можешь говорить и по защищенному магемами магофону, дело весьма серьезное.
Марат, личный помощник Трубецкого, ждал у кабинета. Когда Андрей бросил пальто на стул, без предварительного стука открыл дверь и вошел следом, плотно прикрыв за собой створку.
Освещение было неярким. Шторы закрыты, добавляя отнюдь не уюта, а напряжения.
Да и защита…
От выставленной защиты весьма ощутимо пощипывало кожу.
Князь сидел в кресле за рабочим столом, но, судя по полупустой бутылке коньяка и бокалу, сохранившим на стенках следы спиртного, настрой у него был отнюдь не на работу.
— Ваше превосходительство, — отступив в сторону, чтобы осталось место и для Марата, замер Андрей.
То, что все хреново, было понятно с первого взгляда на антураж. А вот насколько…
— Подойди! — продолжая «изучать» бутылку, рыкнул Трубецкой.