Кайден молча смотрел в лицо Алессандро. Не многие могли выдержать бездушный змеиный взгляд Императора, и оставаться хладнокровными.
— Интуиция? Страх за жизнь своего сюзерена? — предположил Император, словно наталкивая рыцаря на ответ, и остро следя за его реакцией.
— Ситуация казалась спорной. Атака была хорошо подготовлена, однако перехватчики противника слишком явно пытались оттеснить наши силы от эсминца. Я предположил двойное нападение и предательство. И не ошибся.
— И не ошибся, — повторил Алесандро. — К счастью для нее.
Он ждал, ответных эмоций, которые мог бы уловить. Разделить по полочкам, проанализировать и убедиться в том, о чем подозревал уже некоторое время. Но их не было. Ни эмоций, ни чувств. Перед ним стоял невозмутимый, сдержанный воин, без чувств, сомнений и сожалений.
— Что ж, верительные грамоты ты получишь завтра с утра. Счастливого пути!
Император дождался от рыцаря короткого поклона и проводил его взглядом до двери.
Спустя час он все еще был сдержан и хладнокровен. По крайней мере, в разговоре с братом прилагал к этому усилия.
— Мы можем начать прямо сейчас! — глухо произнес Кайден, когда убедился, что они остались совершенно одни, — мы достаточно сильны, чтобы вызвать его и победить.
— Мы не готовы! Послушай себя! Из-за бабы, ты способен разрушить все! Забыть тех, кого уже нет с нами? Забыть ту, что пострадала безвинно? — слова Горана звучали яростно и непреклонно.
— Не смей, слышишь? — рука близнеца взлетела раньше, чем он смог сдержаться и придавила Горана за горло к стене, — она не из тех, о ком можно говорить в подобном тоне!
— Остынь, брат!
— Чем мы будем лучше, если допустим, чтобы Шанти погибла? — почти прорычал Кайден.
— Оставь чувства, они ничто, — прохрипел слегка придушенный близнец, не делая ни малейшей попытки освободиться. — Мы должны мыслить здраво и рационально. Эмоции вредят тебе. Пойми, она мне тоже небезразлична. Но… Она принадлежит ему, и разделит его участь. Императорский род не должен оставить после себя ни следа.
— Ты подумал о том, что став его женой, она успеет понести? Ты способен не просто отдать ее другому, своему врагу, но и отправить на смерть?
— Мы не делаем ничего из того, чего бы ни делали с нами, — Горан оттолкнул от себя брата, — она не первая жертва. Допускаю, что она станет для нас наиболее болезненной.
— Шанти не жертва! Она сильная, смелая…
— Ты увлекся ею. Не спорю, она достойна восхищения. Но это чувство делает тебя слабым, — жестко произнес Горан.
— Это не увлечение, Горан. Это даже не просто связь, которую можно разорвать со смертью одного из нас.