— Антон ведь рядом находился все время, — бросает главный аргумент. — Пока ты в депрессии была. И сейчас, считай, о чужом ребенке заботится.
О чужом? Не выдерживаю и взрываюсь.
— Мама! — вскакиваю с места и лицом к маме поворачиваюсь. — Не смей так говорить! Это был наш единственный шанс на полноценную семью! Рита — НАША дочь. Отец — тот, кто воспитал…
— Опять высокопарные слова. Ты книжек перечитала, филолог, — закатывает глаза. — Мужики — собственники. В отношении детей — тоже! — не сдается она, давит своим мнением. — Так что соберись и займись своей семьей. Год прошел. Пора выбираться из ямы отчаяния. Вторую малышку ты не вернешь, а так можешь и мужа потерять.
Понимаю, что спорить нет смысла. Возвращаюсь к зеркалу молча. Делаю последние штрихи — и я готова к собеседованию. Нервничаю дико, потому что от его исхода зависит многое.
В прошлом месяце Антон заявил, что Рита — черная дыра, высасывающая деньги. И ограничил нам финансы. Вот так он «заботится» о нас, но маме жаловаться не хочу. Она и это истолкует по-своему.
В одном она права — пора очнуться и взять жизнь в свои руки. Ради Маргаритки.
Подхожу к дочери, обнимаю ее, слегка касаюсь губами щечки и тут же след от помады стираю.
«Еще раз с Днем рождения, моя булочка!» — шепчу на ушко, отчего дочь хохочет, и ухожу.
«Шторм Медиа» — мельком цепляю взглядом название холдинга, где хочу получить работу, и буквально врываюсь через стеклянные двери в огромный, строгий холл. Показываю охраннику документы, запоминаю, куда мне идти, — и мчусь к лифту.
Время.
Взгляд — на золотые часики, что мне еще отец дарил.
Успеваю. Но это не мешает мне нервничать.
— Придержите лифт, пожалуйста, — выпаливаю я, цокая каблуками по мраморному полу.
Испепеляю взглядом широкую спину мужчины, который входит в лифт и нажимает кнопку нужного этажа. Наблюдаю, как медленно съезжаются створки.
Не подождет меня? Ладно, время есть, вызову еще раз.
Но когда остается маленькая щель, в ней вдруг показывается мощная рука. Двери реагируют молниеносно — и распахиваются.
Невольно изучаю мужчину в лифте. На вид невзрачный какой-то: в сером свитере и джинсах.
Но стоит лишь поднять взгляд на его лицо, как воздух выбивает из легких. Нет, причина не во внезапно проснувшемся влечении или бушующей похоти. Ничего подобного.
Это странное чувство. Оно иного толка. Как дежавю.
Незнакомец в лифте выглядит таким… родным. Словно всю жизнь его знаю.
Не понимаю, в чем дело. Но эти темные волосы, черты лица, глаза… Особенно глаза — горячая карамель. И так знакомо прищуриваются с интересом.