Правда, отдалиться от нее не смог, потому что учились они в одной группе, да и она сама продолжала искать с ним встреч и разговоров. Но общаться они стали реже, иначе он бы ей мог много неприятного наговорить, потому что пребывал в перманентно злом состоянии. Особенно после того как узнал, что Юля начала жить вместе с Сашей. Подобного он уже простить ей, казалось, не мог.
Но время показало, что мог. Стоило увидеть ее, расстроенную, у себя дома, как готов был ей простить что угодно, лишь бы не видеть, как она страдает. Относиться он стал к ней по-другому, более холодно, потому что обида все еще жила внутри. Но и она надолго не задержалась. При новой встрече с этим Сашей он все-таки выполнил свое давнее желание и побил его, и, что было приятно, Юля его поддержала, даже не разбираясь, кто прав, а кто виноват. А виноват был именно он, потому что набросился на ее ухажера без веской причины только потому, что хотелось, только потому, что появилась возможность, только потому, что Саша, сам того не зная, потоптался на его чувстве собственного достоинства, на его любви, которую он бережно хранил с самого детства.
После у Юли были еще парни, но все они заканчивали плохо, потому что Паша перестал действовать честно, как велел кодекс рыцаря Золотаревой, потому что подруга ему все спускала с рук и всегда прощала. Он намеренно вызывал ревность у ее ухажеров, кого-то прямым тексом посылал прогуляться, если не хотелось проблем, кого-то представлял не в лучшем свете перед ней, зная, что поверит она ему, а не кому-то еще, с кем-то ввязывался в драку, а потом демонстрировал синяк Юле. Парни в ее жизни были, но все они были проходящими, как и мальчики в школе, а он оставался незыблемым. Все время рядом, все время позади, в тени, готовый напасть, если на его девочку кто-то посмотрит косо.
Он выживал из ее жизни других мужчин, при этом сам ни на что не претендовал. Во-первых, потому что отчаялся на что-то надеяться, во-вторых, потому что устал, и в-третьих, потому что чувствовал себя оскорбленным Сашей, Олегом и прочими, которых ему предпочли. Вот в таком двойственном положении он прожил несколько лет. Под девизом: «И сам не ам, и другим не дам». Он довольствовался малым: общается с ним, смотрит на него, считает лучшим его и ни с кем не спит. И хорошо, и этого хватит.
Он даже пытался сам построить отношения с другой, чтобы забыть ее. Выбрал себе такую же, как она, хорошую девочку: красивую, умную, милую. Она ему нравилась внешне, и он ждал, когда влюбится в нее так же, как в Золотареву. Ждал, ждал, но вызывала она у него лишь раздражение. Даже ее правильность выводила из себя, ее радость от подарков, ее воркование над его успехами. Порой хотелось какой-то стервозности, повода для скандала, чтобы его кто-то попилил, зарядил на подвиги и свершения. И вообще, борщи она готовила не как Юля или тетя Люда. Клала в них много капусты и мало мяса… А еще и Золотарева начала в это время отдаляться, чему он совсем не обрадовался, а наоборот, стал злиться только сильнее.