Я уже начинала думать, что схожу с ума.
Ловила ртом воздух, когда Демид влажными губами опускался ниже, нежно целуя шею. Но этого было недостаточно. Мало. Слишком мало. Я хочу чувствовать его губы, хочу касаться их своими губами. Хочу…
Провожу ладонью по груди Демида, чувствуя жар на кончиках пальцев. Дыхание перехватывает, когда, оторвавшись от моей шеи, он смотрит мне прямо в глаза. В этом омуте можно утонуть. Раствориться и никогда не вернуться в реальность.
Боже.
Этот взгляд. Жадный, восхищенный… Пронизывающий. Это самый шикарный взгляд, который я когда-либо на себе ловила.
Затаив дыхание я жду, когда Демид притянет меня к себе. Жду этого, как новогоднего чуда, но он не спешит. От разочарования хочется выть, но, когда я вижу, как тяжело он дышит, оно исчезает.
Я кусаю губы, разглядывая руки парня, которые все так же продолжают гладить мою кожу. Тело все так же продолжает дрожать, и я клянусь, это самая приятная дрожь на свете.
— Что… Что мы делаем? — шепчу я.
Демид делает глубокий вдох.
Вместо ответа он целует меня, притягивая к себе настолько ближе, насколько это вообще возможно.
Я громко вскрикиваю, когда, наклонившись назад, спиной касаюсь горячего чайника. Боль резкая, но секундная. С губ Демида слетает какое-то грубое слово, а затем он подхватывает меня, снимая со стола.
— Черт. Это я виноват. Прости.
Что? Почему его голос кажется таким испуганным?
— Я в порядке. Совсем не больно.
Разворачивает меня спиной к себе, медленно приподнимая края топа. Пальцем проводит по болезненному участку кожи, и я замираю. Закрыв глаза, наслаждаюсь каждым прикосновением, искренне боясь того, что оно может быть последним.
— Надо приложить лед.
Демид отходит от меня, но я успеваю поймать его за руку. Его глаза распахиваются, и он смотрит на то, как мои пальцы крепко вцепились в его ладонь.
Мой мозг отключается. Я переплетаю наши пальцы. Продолжая тяжело дышать, тяну парня к себе.
— Кажется, по всем правилам, сбегать должна я. Или правила изменились и теперь парни сверкают пятками?
Демид небрежно трет щетину.
— Еще раз: со мной все нормально. Думаешь, горячий чайник меня убьет? Серьезно? Сам Покровский не смог, а какой-то чайник сможет? Бре-е-ед.
— Не болит? Точно?
— Нет. Слабость небольшая, но это…
Хотела сказать, мол, из-за твоих губ, Покровский, меня ноги не держат, но меня в этот момент уже на стул посадили, поэтому не было смысла договаривать.
— Да что с тобой такое? — от непонимания начинаю злиться.
Судя по его лицу, он к казни готовится.
— Я сделал тебе больно.
В голосе Демида было столько страдания.