Мы приехали к набережной, к высокому памятнику со смотровой площадкой. Идея была проста. На каждом из шаров требовалось написать пожелание мне и отпустить шары вверх. Якобы, улетев и коснувшись неба, они сбудутся. Красивый ход, вот только какой в нем толк? Я уже устала верить в чудеса.
Накрапывал дождь, безжалостно касаясь напудренных щек и смывая косметику. Плитка блестела от воды и казалась скользкой. Но мы все равно прогуливались по ней на высоких каблуках и выполняли команды фотографов.
А потом настал он, тот самый момент с шаром. Я смотрела на него и не знала, что написать. Правильнее было бы написать про семейное счастье и прочую лабуду. Вот только я прекрасно понимала, что это не обо мне. Впрочем, я во все это и не верила. Вот только сейчас словно помутнение рассудка случилось. И я судорожно начала писать. Свобода. Счастье. Остаться собой. Такие простые слова, а сколько за ними скрывается… Я ведь уже почти позабыла, что это.
Стоило мне дописать последнее слово, как налетел ветер. Он буквально подхватил шар и унес его в небеса. А я смотрела вверх и улыбалась, не понимая до конца, что все-таки на моих щеках — слезы или капли дождя.
И все бы было ничего. Я почти пришла в себя, улыбалась и старалась не думать о грядущем. Вот только позже, на яхте, произошло событие, в очередной раз выбившее меня из колеи.
— Пусть твоя семейная жизнь будет безоблачной, увлекательной и эмоциональной, — с улыбкой произнесла Оля, моя коллега по театру. Мы с ней общались довольно неплохо, но сейчас ее пожелание прозвучало почти как проклятие. Но я тогда не знала, не представляла, что последует дальше.
— Сомневаюсь, что она будет более эмоциональной, чем в университете, — ухмыльнулась Татка, моя университетская подруга. — Помнишь, какой у тебя тогда парень был на втором курсе?
Рука дрогнула. Тата, вот что ты творишь? Зачем ты меня сейчас режешь по больному? Ведь только ты пару раз видела нас с Никитой и знала, что мы встречаемся. То есть встречались. Один черт. Зачем, Тата? Почему именно сейчас? И почему мне так больно это слышать?
Но я заставила себя улыбнуться и относительно уверенно проговорить:
— Парень? Смутно. Ты же знаешь, я никогда не жаловалась на отсутствие внимания со стороны парней.
Да, только, несмотря на бахвальство, именно этот навсегда впечатался в мое сердце. И избавиться от него не выходило. Как я ни пыталась. И очень жаль, что я не могу закрыть Тате рот, потому что она никак не унималась:
— Странно, — пожала плечами она. — В этого ты прямо влюблена была. Вот только как его звали, не могу сейчас сказать.