— Да не… — пропихнув в глотку гигантский кусок булки, мотнул кудрявой шевелюрой Патлас. — Маленькая пятка была — на пару хапок… Только-только чердак в порядок привести… — словно оправдываясь, произнес он. — Ты не думай, что я тебя кинул… Вот, — он засуетился и вытащил из сумки, с которой заявился ко мне, бумажный кулек, набитый «зеленкой». — Растворитель есть, — продолжая улыбаться, заверил он меня, тряхнув сумкой, — 646-ой. Не ацик[1], конечно, но сойдет… Беломору взял, миска есть — ща химки[2] сварим, и подлечим твою больную башку!
— Ты, блядь, себе башку сначала вылечи, дебил! — накинулся я на него. Голова вновь начала болезненно пульсировать. — Ты чего ко мне со всем эти говном приперся? Ты ж знаешь — не курю я эту хуету! И тебе не советую! Спалишься, сука, и еще меня за собой потянешь, урод!
— Сержик, ну чё бушуешь? — И не подумал обижаться Патлас, убрав «набор туриста» обратно в сумку. — Я ж как лучше хотел — на тебе вона, лица нет! А от одной хапочки никакого вреда не будет! — уговаривал он меня. — Вот если бы мы вчера не бухали на выпускном, а просто бы накурились — ты бы сегодня с похмелья не подыхал!
— Твою медь! — Пульсация в голове достигла своего апогея, аж в ушах начало отдавать. — Я упал на табуретку и схватился руками за голову. — Как хреново-то! Не, ну его нах больше, такое веселье!
— Ну, а я о чем? — тут же подключился Патлас, принимаясь опять выкладывать содержимое сумки на кухонный стол. — Ща-ща, подлечим…
— Ну, ты, Кучерявый, внатуре идиот, или прикидываешься? — Кричать сил больше не было, и я просто уничтожающе посмотрел на друга.
— А че я? — не понял Алеха.
— Ты прямо у меня варить свою бурду собрался? — конкретизировал я свои претензии.
— А че такого-то? — пожал плечами Патлас. — Родоки у тебя на работе, к их приходу все выветрится…
— И не вздумай даже! На улице сваришь!
— Блин, не люблю я на костре, — делая вид, что он прожженный химковар, буркнул Алеха. Но я-то прекрасно знал, что это его «увлечение» проявилось совсем недавно, когда он накоротке сошелся с Андрюхой Волковым — чуваком, на семь лет старше нас с Алехой и негласно считающимся в Новокачалиске королем шпаны. Вот он-то, действительно, был «славным трубадуром», ну, и забухивал при этом тоже не слабо.
— Переколотишься! — резко осадил я его. — Ибо нефиг гадить там, где живешь!
— Ладно-ладно! — Алеха примирительно выставил вперед ладони. — Давай тогда, ускоряйся! — произнес он. — Нехуй в труселях тут стоять — нас ждут великие дела! — пафосно произнес он и неожиданно фальшиво запел:
— Ускоряюсь я в 16 лет, ускоряется колхоз «Рассвет», ускоряется моя страна —