— Ну, все, готова гыча[2]! — победно воскликнул Алеха, когда все дно миски покрыл равномерный темный налет. — Осталось только снять… — Он высыпал в миску приготовленный табак и принялся пальцем втирать его в донышко, соскребывая с него получившуюся субстанцию. Полученную химку Патлас ссыпал обратно на тетрадный лист, а донышко протер до блеска еще одной порцией табака. — А ведь зачупато получилось? — довольно ощерился он, прикоснувшись пальцем к полученной кучке. От этого прикосновения отдельные табачинки пришли в движение, породив некую «волну». — Живая! — восторженно воскликнул Алеха, забавляясь полученным эффектом. — У меня химка живая получилась!
— Ты б это, Кучерявый, не увлекался бы сильно… — попытался я воззвать к Алехиному благоразумию. — Слишком плачевно такие увлечения заканчиваются!
— Да чего ты, Серж, гундишь, как старый дед? — вновь не придал значения моему предостережению Алеха. — Чего от химки будет-то? К ней не привыкаешь, бодуна нет, вот, сейчас и башку тебе реально подлечим! Это ж не ширево какое, типа мульки[3] или шняги[4]. Это ж легкая дурь, чуть покруче сигарет! Так, баловство одно! На раз бросить… — Разглагольствуя, Алеха принялся набивать химкой пустую «гильзу» от беломорины, для чего сначала промял пятку в картонке, а после, действуя папиросиной как лопаткой, наполнил наркотиком тонкую прозрачную бумагу. Закрутив «косичкой» кончик папиросы, Алеха щедро его послюнил, а после поинтересовался:
— Взрываем?
— Давай, — поморщившись, кивнул я — голова вновь начала трещать.
Патлас достал коробок и, чиркнув спичкой, «подорвал» от огонька собственноручно состряпанную пятку. Сделав пару-тройку коротких затяжек, он протянул мне дымящуюся папиросину.
— Дерни… — сдавленно произнес он, удерживая в легких дурманящий дым. — Полегчает…
Я принял пятку из его рук и тоже сделал несколько затяжек.
— Дым не выпускай! — просипел Алеха. — Это тебе не просто курево! Чем дольше удержишь — тем лучше и быстрее торкнет!
Я послушно кивнул, затянулся еще раз и задержал дыхание. Но голова так и не перестала.
— Дерьмо твоя химка! — выпустив специфически пахнувший дым, презрительно процедил я. — Как башка трещала, так и трещит! Лучше бы я в аптеку за колесами сходил — все больше толку было бы!
— Да подожди, Серж, не суетись, — Патлас вновь сунул мне в руки папиросу, предварительно подслюнив прогоревший краешек. Я знал, что это действие называлось «подлечить пятку», — с первой хапки обычно не торкает! Долбани еще разок!
Я затянулся, мощнее и глубже, вновь задерживая дыхание на максимально долгий срок. В ушах что-то тоненько запищало, а окружающая меня «картинка» слегка смазалась, а звуки приглушились. Затем с небольшим хлопком все вернулось на место, и я почувствовал, что терзающая меня с самого утра головная боль стремительно отпускает. Голову, да, как собственно и все тело наполнила какая-то приятная легкость и невесомость. А губы сами собой поехали в стороны — на меня отчего-то нахлынуло беспричинное веселье.