— А Ти Муат? Мог ведь кто-то остаться в живых? Не пользуясь именем, скрываясь под другим?
Мастер кивнул.
— Конечно. Но в этом случае придется скрываться всю оставшуюся жизнь, прячась там, где нет магов, которые смогут увидеть печать рода. Или отречься от рода и от магии.
По классу пронесся вздох ужаса. А уж, никто в здравом уме не отречется от магии.
— Кошмар…
— Совершенно с вами согласен, — Ти Эльес вздохнул. — В свое время предательство рода Ти Муат стало потрясением, после которого долгие годы никто не мог прийти в себя. Я был знаком с главой рода, потрясающий лорд, но настолько стар, что, казалось, жизнь в нем держалась лишь за счет магии. Поэтому и не особо верю, что он мог жениться, чтобы передать магию рода. Но даже если он это и сделал, то напрасно, Ти Муат — проклятый род, в Хангорте одно это имя грозит смертной казнью.
— Почему? — выдохнула я.
— Лета, — как-то грустно покачал головой мастер Ти Эльес. — Вы взрослая девушка, должны понимать, что заговор с целью свержения короля повлек самые неприятные последствия. Был казнен весь род, все представители, не только глава, но даже троюродные племянники, никогда не бывавшие при дворе. Все триста пятьдесят четыре человека.
В классе воцарилась тишина. Мы молчали, пораженные услышанным. Я видела, как наклонил голову Рейке, и поняла, что он это знал, но, как и все, не мог осознать.
— И дети? — это спросил Сэнд.
Мастер долго не отвечал на его вопрос.
— Вы — не просто боевые маги. Не просто будущие воины. Ваша задача — служить королю. Не задавать вопросов, не сомневаться в решениях, верно исполнять приказы и защищать родину. Кто вы? Политики, генералы, сотрудники Тайного сыска и личной гвардии его величества. Рано или поздно вы получите приказ, который заставит вашу совесть взвыть, а вас самих начать сомневаться в себе. Я был бы рад, чтобы мои студенты не испытывали на себе этого, но это жизнь. История королевства не раз доказывала, что мы — всего лишь слабые люди, которые должны понимать, на какие жертвы иногда приходится идти.
Мастер не смотрел на меня, но меня все равно пробирал холод, потому что было страшно, очень страшно, ведь я, пожалуй, единственная, кто мог понять, о чем он говорит. Некоторые жертвы кажутся бессмысленными, пока не начинаешь думать, а все ли тебе известно?