Вэйланд поворачивается к Эвени. Медленно идет к ней. Сестра испуганно смотрит на него. Шепчет что-то про своих детей.
— Эниэль, прекратите это! — подает голос казначей.
— То есть вы не знали об этом? — спокойно спрашивает Вэйланд, обращаясь к Эвени.
— Нет, я ничего не знала. Никто не знал.
— Занятно.
— Что ты хочешь от нас? Я все тебе отдам.
Вэйланд качает головой.
— Мне нужна магическая клятва королевы, что больше нас не потревожат, — повторяет Вэйланд.
— Мама, прошу тебя. Мне так страшно! — Она умоляюще смотрит на королеву: — Пожалуйста.
— Эниэль, прошу тебя, — вторит ей казначей.
— Хорошо, — выплевывает королева.
— Клятву, — спокойно говорит Вэйланд и протягивает руку Эниэль. — Обещайте, что больше не потревожите мою семью и всех, кто здесь находится.
Та скрежещет зубами.
— Неужели ты думал, что я оставлю без внимания твое превращение в дракона? — шипит она. — Неужели ты думал, что для королевской семьи существует другой путь? Нет! Если ты принадлежишь королевской семье, да еще и стал полноценным драконом, то твой единственный путь — служить во благо племени драконов. Так твой отец говорил и поступал всегда.
— Поклянись своей магией, что не тронешь больше нас, — наступает Вэйланд. — Если ты нас потревожишь, то больше никогда не сможешь колдовать. Твои силы иссякнут. Мне плевать на трон. Оставь это Кестиану. Даже несмотря на то, что ты сделала с моим отцом. Это все в прошлом, но я больше не хочу ни видеть, ни слышать о вас никогда в жизни. Но за свое преступление вы понесете наказание, — холодно говорит Вэйланд.
Он переводит взгляд на сферу, которую держит в руках. Знакомая вещица. Когда-то мага, который сделал из меня куклу, лишили этой штукой магии.
— Ладно, — выдавливает королева. — Я не могу позволить себе быть слабой. Только не рядом с драконами. Не лишай меня магии. Я дам клятву. И прощу всех предателей.
Вэйланд пускает кровь себе и королеве. Между ними кружится тьма. Каждый произносит слова клятвы. Вот теперь точно все.
— Моего отца не заставляли на вас жениться, — говорит Вэйланд, когда ритуал заканчивается.
— Нет. А вот меня — заставили, — выплевывает Эниэль. — Но это все в прошлом.
— И за это вы так с сыном? — спрашиваю я. — Разве вы его не любили? А на меня за что натравили господина Канья?
Свекровь у меня, конечно, самый ужасный монстр из самых глубоких глубин кошмаров. Эниэль затихает, лишь скользит взглядом по моему лицу.
Ее щека слегка дергается. В глазах застывает понимание и даже сочувствие, но она его быстро отгоняет. Но теперь все закончилось. Она не захочет лишиться своей силы, ей плевать на собственного сына.