— Это верно, государь — все они норовят народ ободрать, а самим сладко жить и вкусно жрать, в шелка и бархат наряжаться…
— Ты на приемах отнюдь не оборванцем выглядишь.
— Так я канцлер, по иноземному выражаясь, меня положение обязывает. Причем, одеваюсь за собственные гроши.
— А почему денег у меня не выпрашиваешь? Грабки свои в казну не запускаешь — ведь возможности имеешь немалые для сего увлекательного занятия?
— Я жалование ежемесячное получаю в триста гривен, на жизнь безбедную хватает за глаза, жинка не жалуется. Один раз попробовала на бедность пожаловаться, я ее на хуторе запер на месяц — враз одумалась. А еще поучил маленько, ничего, под платьем на заднице следов кнута не видно.
— Да уж, простые нравы, незатейливые — феминисток на тебя нет!
— Кого? Да посеку на хрен, саблю сам точу и рука тверда.
Юрий представил «радужное шествие» и бегающих бабенок, брызгающих слюной во все стороны, будто с вселившимися в них бесами. Задумчиво посмотрел на запорожца в ранге председателя Боярской Думы, и чуть не заржал от увиденной в мозгу картины.
«Казаки, стрельцы и селяне восприняли бы такой праздник с воодушевлением — дня три действо продолжалось. А чтобы с педерастами и лесбиянками сделали, так представить жутко — если бы в реке не утопили, то прутьев изломали о задницы прорву. А уж с феминисток бесов бы в один момент изгнали — средство проверенное, лекарство прямо таки. Порка и тяжкий физический труд на свежем воздухе среди чудных запахов навоза, бесов из жинок на раз-два выгоняет!»
— Чего хмыкаешь, государь? Али решил, что не сдюжу с этими… как их — феминистками?!
— Так они в ужасе сразу разбегутся, как тебя с саблей увидят. Ладно, не будем о радостном говорить, еще века три до их появления пройдет. Сейчас клятву Богу супруги вместе дают в сердцах, а не ЗАГСу, и по отдельности — там не про честь и верность, а исключительно про гроши.
— Страшные дела в будущем творятся, у меня оселедец торчком чуть ли не встал на голове, когда твои рассказы услышал в первый раз. Жуть кошмарная! Нравы в твоем времени оскотинились, мужи или женоподобны, али пьют горькую. Жинки их верность не хранят, деток у отцов отбирают, на гроши ставят, под эти сатанинские алименты подводят, имущество мужнино себе присваивают, ни дня не проработав.
— Вот потому чтобы в будущем такого безобразия не случилось, нам надо ныне всех олигархов, этих «жирных котов» за горло взять так, чтобы яйца у них отвалились и подобная погань не рождалась. Нравы сразу крепче станут. И ценность человека не деньгами измерять станут, а его заслугами и общественной пользой. Как доблесть стрельца или казака в бою!