А вкус дрянного, но бесплатного вина подтвердил их самые смелые прогнозы. На меня обрушились приветствия и хвалебные отзывы. Чтобы меня особо не трогали, я демонстративно положил перед собой на стол пистоль.
Намёк был понят правильно, и ко мне никто не подходил. А разносчицы продолжали и дальше разносить вино. Наконец, ко мне вышел сам хозяин, черноволосый и ещё не старый итальянец.
— Я слушаю вас, сеньор, что вам будет угодно?
— У меня ещё вчера был корабль, а сегодня он исчез из порта. Как такое может быть?
— Не знаю. А какой корабль?
— Шебека, захваченная у пиратов, которую я привёл два дня назад.
— Аааа, так это вы тот смелый маг, что освободил многих и привёл корабль. Но я ничем не могу вам помочь, мы здесь живём и нам тут жить дальше. А вы уйдёте через день или неделю, и все о вас забудут.
— Что ж, тогда мне у вас больше нечего делать.
— Да, но я бы на вашем месте не отчаивался, стоит обойти все портовые таверны и, возможно, вам удастся что-либо узнать об этом. Особенно, если вы будете поступать так же, как и у меня.
Намёк был ясным. Забрав пистоль, я удалился и, дойдя до следующей таверны, повторил попойку, также заказав всем вина. Ничего узнать там я тоже не смог, но, не отчаиваясь, зашёл в следующую. И так я поступал, пока не обошёл все, истратив почти триста реалов. Всё было безуспешно. День постепенно подходил к концу, когда в самом дальнем углу порта, где уже начинался рыбацкий посёлок, меня догнал какой-то доходяга.
Он привязался и шёл за мной достаточно долго, пока я не остановился и не уставился на него, а он не решился выдавить из себя давно мучавший его вопрос.
— Сеньор, вы ищите свой корабль?
— Да, ты можешь что-нибудь сказать насчёт этого?
— Да, я видел кто это сделал.
— Прекрасно, и что ты за это хочешь?
— Вы угощали вином, но мне почти ничего не досталось. А я люблю вино и деньги. Нет, деньги сами по себе я не люблю, но деньги дают возможность любви за деньги.
— Да, любовь — это важно, — согласился я с ним. Сколько ты хочешь денег за правду?
Жадность с благоразумием стали бороться в чёрных глазах итальянца, который из-за своей пагубной привычки опустился почти на самое дно. Наконец, мучительное, как боль, сомнение отступило, и он резко выпалил.
— Пятьдесят! Нет, сто пятьдесят реалов!
— Хорошо, — и я полез в сумку.
— Нет, не здесь, — остановил он меня. — Там! — и он указал на ряд убогих строений в портовых закоулках, которые виднелись впереди прохудившимися крышами.
— Не здесь, так не здесь, — пожал я плечами, и мы отправились в указанном направлении.
Строения оказались дешёвой ночлежкой с клопами, тараканами и другими неприятными насекомыми, настойчиво лезшими во все углы и щели. На входе пришлось заплатить медными монетами неприглядной старухе, что расчёсывала рукой свои седые патлы, неизвестно зачем.