– Выиграл ваш отбитый. – Я присела на табурет и с наслаждением вытянула ноги. Копа и Чупа тут же принялись их радостно облизывать. Почти массаж… – На глазах у всего двора выиграл. Так что готовьте пиво. Хотя вряд ли после Генриховны он из квартиры нос высунет.
– Размазала? – встрепенулся Жека.
– Подчистую! Кстати, там под грибком пацанье пряталось. Сдается мне, что будет завтра Тарасик звездой ютуба.
– Круть! – подпрыгнул братец. – Пойду гляну. Может, уже выложили.
– Стоять! – скомандовала я. – Ты после оргии за собой в комнате прибрал? Или где вы там развлекались?
– Конечно, прибрал! – оскорбился Жека.
– Точно прибрал? Или использованными презервативами, как носками, территорию пометил? – не удержалась я. – Учти, если мама найдет, то папа тебе поотрывает все, на что они натягиваются!
– Злюка!
– Ага, – согласилась я. – Но если ты приготовишь своей замечательной сестренке чай, то я подобрею. И вообще, вечер – это время не для разборок, а для чего-то доброго, светлого…
– Нефильтрованного, – не удержался от ехидства Жека и поспешно, пока его сестра не успела срезать его ответной фразой, послушно загремел посудой, готовя чай.
Феликс Каменев
Светофор мигнул зеленым глазом. Круглым, как мячик.
Мячик. Упругие мячики, обтянутые нахально скромной юбкой, дразняще покачивались, когда она вышагивала, цокая новыми туфельками. Даже походка стала иной. Делать подарки порою приятно. Просто так, ни за что. Всего-то туфли, а в глазах столько счастья, что чувствуешь себя падишахом. Падишах Феликс, мать твою, которому внезапно перекрыли доступ в гарем. Плотно перекрыли. Его же собственными принципами. На работе – ни-ни.
Перед лобовым стеклом в воздухе таяла хитрая усмешка старого плута: «…девочка Таня… Возьми ее…»
Взял бы. Ух, как взял бы. Чтобы жарко дышала, извиваясь подо мной. Страстная, горячая, стонущая.
Сзади резко засигналили. Черт! Я выжал сцепление, несясь по ночным улицам.
Она так дико смутилась, увидев секс на балконе, что тут же захотелось смутить ее еще больше. Смять поцелуем пухлые беззащитные губы… И проделать с ней все то, что вытворяла парочка. Воображение сорвалось с катушек. Картины, что рисовались в мозгу, были столь яркими, что кровь ударила… не в голову. Ниже. Смачно ударила, прицельно. Твою же мать!
Отвлечься, срочно отвлечься, пока не вписался куда-нибудь со всей дури.
Зазвонил телефон. Не отрываясь от дороги, я бросил в гарнитуру:
– Да!
– Феликс! Это Герман из «Ариады». Выручай!
Всего несколько слов, но сказанных той интонацией, которую редко услышишь в голосе руководителя хоккейного клуба.