Я наклонилась над банкой, чтобы бросить монету:
— Только хорошо помолись! Хочу наладить свою жизнь!
Заметив, что девушка не сводит глаз с кулона из жемчуга на цепочке, бабушкиного подарка, я потрогала его и спрятала под шарф.
Была ли она еще жива, если бы я не вышла за Энцо?
Потеряла бы я ребенка, если бы он был со мной в тот день?
Мои размышления прервал вибрирующий в сумке телефон. Раздосадованный голос Леи взывал к спасению:
— Ассоль! Нужно, чтобы ты вернулась! Срочно! Это катастрофа!
— Что случилось?
— Не телефонный разговор! Ждем.
Глава 2. Соединять сердца
Когда я вошла, Лея, одетая в просторный джинсовый комбинезон и желто-черную клетчатую рубашку, как майская пчела, летала по кондитерской, то помещая на витрину свежеиспеченные Антонио торты, то пыхтя и свистя кофемашиной, то раскладывая по блюдцам круассаны. Увидев меня, она бросила “ciao!” и продолжила пробивать чек, переговариваясь с пожилыми посетительницами. Дождавшись, когда женщины выйдут, я, надевая халат и бандану, поинтересовалась:
— Ну и где эта катастрофа?
Лея кивнула на газету на столике. С тех самых пор, как я впервые вошла в кондитерскую, на зубок запомнила одну важную вещь: ни одно утро в Италии не начинается без свежих новостей политики, футбола и местной хроники.
На газете крупным шрифтом красовалось: “Магнолия” обещает местным жителям показать Святого Валентина”.
— А мы? Что будем делать на День Влюбленных? Облизываться, когда к ним потекут наши лучшие клиенты? Ассоль, к нам уже никто не ездит из Флоренции за шоколадными круассанами. В “Магнолии”, ты видела, что там творится? Mammamia! Я бы с пребольшим удовольствием утащила какой-нибудь шоколадный шарик с вишенкой или клубничное сердечко! А мой муж все также помешан на классике, как пятьдесят лет назад — цепполи с кремом да вортичи д’аморе! — от волнения лицо Леи покрылось румянцем. Потом она закатила глаза и всплеснула руками: — И где сейчас мой Ремо?
Если я хорошо помню, Ремо был соперником Антонио за сердце Леи, но она предпочла ему Антонио и теперь при любой размолвке супругов, фантом Ремо снова появляется в моей кондитерской. Я покачала головой и опустила взгляд. И это была вовсе не робость признаться, что я летала в Швейцарию не на курсы шоколадного мастерства. Просто ее слова мне показались вызывающими по отношению к Антонио, который тут же явился из двери кухни. Он схватил со стойки лимон и запустил в Лею:
— Ремо? Он вряд ли смог бы ужиться с той, которая преклоняется перед всем американским! Ред велвет, капкейк, пламкейк — тьфу! Даже не хочу знать, что это такое!