— Естественно, — хмыкнула та. — Показала весь свой темперамент, уж можешь мне поверить. Каждая стычка с мамой неизменно заканчивалась скандалом. Пока был жив отец, он поддерживал меня, вернее старался сгладить углы между нами, открыто не принимая ни одну из сторон. Потом его не стало…
«Ей было тринадцать, — вспомнила Эмили информацию из досье. — Через год ее мать вышла замуж во второй раз».
— У меня появился отчим, — словно вторя ее мыслям продолжила Кэролайн. — Он, в отличие от отца, сразу занял позицию матери. Тем же летом меня отправили сначала в детский военный лагерь, а затем — в закрытую спецшколу того же типа. Ты знаешь, там почему-то не особо любят девочек-арфисток.
Эмили вздрогнула от смешка Кэролайн, но не торопилась разделять напускное веселье.
— Как бы там ни было… Упрямства мне не занимать, и я смогла сносно окончить школу, даже получить некоторые знаки отличия, абсолютно не имея никакой предрасположенности к профессии агента. Несмотря на внутреннее сопротивление, я была готова последовать семейной традиции и выбрать себе работу не по душе, а ту, что не запятнала бы честь моей семьи.
— Вижу, ты преуспела в этом.
— Не сразу, — после долгой паузы призналась Кэролайн. — Как и тысячи молодых наивных девчонок, я совершила глупейшую ошибку — влюбилась не в того человека. Он был музыкантом, безумно талантливым, к слову, так что у меня не было и шанса…
Эмили, заложив руки за голову, всматривалась в пляшущие тени на высоком потолке чужой спальни. Слева храпел критский царь, справа лежала коллега и впервые за несколько лет их знакомства говорила без всякой фальши, абсолютно открыто и искренне.
— Мы сбежали. Я бросила все и пару месяцев путешествовала с его группой. Мы выбирали самые невероятные маршруты, я никогда больше не видела столько городов за такое короткое время… Это было чудесно, — на последнем слове ее голос внезапно сел, и Кэролайн пришлось ненадолго замолчать, чтобы прочистить горло. Словно жалея о своей слабости, она быстро закончила рассказ: — А затем я поняла, что ошиблась в нем. Первая любовь, сама знаешь, как оно бывает.
Эмили знала. В ее голове возник образ Артура, и она постаралась изгнать его, не потому что мысли о нем причиняли ей боль, а потому что начинала злиться на саму себя каждый раз, когда вспоминала ту ситуацию и собственную наивность. Почему-то ей казалось, что и Кэролайн, произнося последнюю фразу, тоже имела в виду не былые чувства, а что-то совсем иное.
«Время лечит, жаль только что не избавляет от последствий принятых решений».
— Я вернулась к маме и отчиму и, несмотря на то, что наше воссоединение нельзя было назвать гладким, меня простили и помогли вернуться к жизни. К моей настоящей жизни. С тех пор я поняла, что самое главное — это семья. Конечно, разногласия между нами никуда не исчезли, можно сказать, что с каждым годом их становится все больше… — Кэролайн спохватилась, что сказала лишнего и оборвала себя: — Впрочем, все это неважно. Я поняла одно — что бы ни случилось, нет поступка оправдывающего поведение, которое пятнает честь семьи. Ты должна соответствовать своей семье, ее уровню при любом раскладе событий, можно сказать вопреки ему.