Я даже приняла душ и переоделась. А потом… Потом я встала у окна и смотрела на город, все так же не понимая, что я здесь делаю. Я должна быть где угодно, только не здесь. Это мой выбор, но почему мне так плохо от этого?
Через какое-то время я заставила себя лечь в кровать, пытаясь придумать себе на завтра хоть какое-то неотложное дело, но в голову ничего не шло. Я так погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, услышав цоканье по полу. Собакен решил, что на полу ему лучше не спать, и нагло запрыгнул на кровать. Покрутившись немного (как кошка), он лег на одеяло и положил мордочку мне на руку. Свободной рукой я провела по белой шерстке, потрепала аккуратные ушки и… разревелась. Впервые за все это время. Свернувшись калачиком, я подгребла к животу несчастное животное и скулила с подвываниями от осознания собственной никчемности. От того, что я такая дура. От того, что оставила единственного в мире мужика, рядом с которым хотела бы быть. Теперь он, наверное, меня ненавидит за мою трусость.
Так и уснула, крепко прижав к себе маленького белого терьерчика, который изредка облизывал мне руки. Хоть одно живое существо рядом со мной…
Собакена я обозвала Пушистиком. А что? После помывки он оказался весьма пушистым. Интересно, его стричь надо? Что-то я не спросила даже. А еще он почему-то отказывался идти гулять на улицу, так что мне пришлось выносить его принудительно, одев в смешной собачий комбинезон. Но и на улице песик, сделав свои дела, тут же направлялся к подъезду, совершенно не желая гулять на морозе. Кажется, у него какая-то психологическая травма.
Так прошло три недели. Я каждое утро заставляла себя вставать ради Пушистика, кормила его, заботилась, выгуливала… Хотя бы так пыталась жить. За все это время я не написала ни одной картины. Вообще. Даже карандаш в руки не брала, боясь скатиться в еще одну истерику, из которой уже могла не выбраться. Наверное, я даже наладила для себя какой-то график, которому старалась следовать. Это дисциплинировало и создавало ощущение того, что я держу свою жизнь под контролем. Да, самообман он такой.
Мой хрупкий мирок рассыпался в одночасье, когда в мою квартиру буквально ворвалась разъяренная Клавдия. Она до смерти напугала домработницу, открыв дверь своим ключом, и Пушистика, который едва успел добежать до предназначенной для него пеленки.
– Сидишь, жизни радуешься! – Клавка ворвалась в гостиную, где я пыталась читать книгу, название которой даже не запомнила. – А там, между прочим, из-за тебя люди умирают!
Я так удивилась от самого факта нахождения моей бывшей телохранительницы в квартире, что даже не поняла, о чем она говорит.