Так далеко в своей попытке излечиться от зависимости я еще никогда не заходила. И еще никогда мне так долго не было плохо. Правда, сейчас уже и состояние лучше, и сознание чище. И я впервые за очень долгое время действительно чувствовала себя в безопасности. Ну какой убийца-самоубийца в горы за мной полезет? Да еще и при такой охране! Вряд ли мой труп настолько кому-то нужен, что этот кто-то так будет рисковать собой ради такой мелочи.
Еще меня вдруг начал волновать мужчина, спящий сейчас на коврике. Интересно, что ему от меня понадобилось? Чего он так со мной возится? Неужели он думает, что у меня денег столько же сколько и у Веры? Зачем он так сильно пытается уверить меня в том, что я ему хоть сколько-то интересна? Я совершенно не разбираюсь в мужчинах (да и у кого мне было этому научиться?), но я совершенно точно уверена, что большинству из них нельзя доверять. Быть может, я поэтому совершенно не удивилась, застукав Сережу в неподобающей ситуации. Наверное, я подсознательно чего-то такого и ожидала. Просто было гадко от всей этой мерзости, постоянно случающейся со мной. Вере же повезло с первого раза…
Зато мама у нас первые двадцать шесть лет семейной жизни мучилась. Сначала от того, что мужик ее бьет, потом от того, что от него приходится бегать. Зато сейчас она, кажется, счастлива с этим Антоном. Неужели у меня будет, так же как у мамы? Но я не хочу так. Не хочу столько лет терпеть ужасное обращение ради какого-то мифического счастья. Лучше уж совсем без мужчин тогда.
Я покосилась на пол. Интересно, ему там не холодно? Он же без одеяла совсем. Даже плед с кресла не взял. Или так устал, что ему все равно, где спать? Или оборотни привыкли спать на полу? Хотя, нет. Клавка нормально спала в кровати. Или только женщины-оборотни в кроватях спят? Нужно будет его спросить об этом.
Я так задумалась над бытовыми привычками оборотней, что не сразу услышала шорох на полу. А поняв, что Леонид проснулся, быстро закрыла глаза, притворяясь спящей. При этом я отчаянно прислушивалась. Вот мне показалось, что он поднялся. Послышался тихий шелест поднимаемой подушки…
Я едва не вздрогнула, когда чужие губы прижались к моей щеке, плавно проскользили к виску и послышался шумный вдох.
– Доброе утро, родная моя, – разобрала еле слышное бормотание, после чего мне подоткнули одеяло.
Скрип двери возвестил о том, что я осталась в комнате одна. Я открыла глаза, пытаясь понять, что это сейчас было. Он все это проделал так, как будто это все было уже не первый раз. Как будто он так каждое утро начинал. И слова эти… Я уверена, что хорошо притворялась. Уверена, что он думал, что говорит со мной спящей.