Да, за эти годы я нежно полюбила море, но ходить плескаться когда солнце в зените… Хотя и я когда-то приезжая на юг ловила каждую минуту отпуска. Это сейчас это все — мой дом, моя привычная жизнь.
— Одну секунду, открываю!
Шлепая по выложенной гладким булыжником дорожке дохожу до ворот и ввожу незамысловатый код. Открываю дверь, а там…
— Здравствуй, хозяйка. Комнату сдаете?
На голове соломенная шляпа, сеточка морщин возле глаз, на плече ремень спортивной сумки.
Папа.
Ошарашенно оборачиваюсь — на веранде стоит Паша с Дианкой на руках. И улыбается. Немного настороженно, но…
Он все знал. Знал и скрывал до последнего.
Он видел, что моя разлука с отцом и было тем единственным «но», что не давало мне стать окончательно счастливой.
Я долго злилась на него, не в силах простить то, что он сделал. Ни единого слова за эти годы. Злилась… но втайне скучала. Ведь все-таки он мой отец и пусть таким ужасным методом, но он хотел оградить меня от, как ему тогда казалось, ошибок. В итоге ошибся сам и, судя по его сообщениям, которые всегда оставались без ответа, давно это понял.
И вот он здесь. На пороге нашего дома. Приехал…
Как же он постарел…
Глаза предательски жжет.
— Ну так что, найдется у вас уголок для одинокого пенсионера? — робко улыбается он, а я, получив благословение от Паши в виде едва заметного кивка, впервые за несколько лет обнимаю своего раскаявшегося отца.
Конец