— Мой отец знал твоего? Но как? Откуда? Они учились вместе?
— Тут ничего не скажу, не знаю.
То, что папа знал отца Кнута насторожило. Если так, то вариант с «чем-то личным» обретает под собой вполне реальную почву. Я люблю своего отца, очень, даже не смотря на то, что он мне врал. Он единственный близкий для меня человек, он мой папа и другого у меня нет, но так же я прекрасно знаю его характер. Очень сложный. Принципиальный. И мстительный, как бы мне не хотелось думать о нем иначе.
Все так сложно… Ну почему именно Кнут, а не кто-то другой? Почему не Кирилл — наши родители отлично спелись, все было бы так гладко. Но нет, я не ищу легких путей.
Влюбиться в парня, который абсолютно тебе не подходит? Спроси меня, как.
Запускаю пальцы в его уже слегка отросшие волосы. Забавно, оказывается, они вьются. Наверное, поэтому от так коротко стрижется.
— Из тебя получилась бы милая девчонка, — дразнюсь. — Наверное, в детстве ты был чертовым обаяшкой.
Кнут закатыват глаза и, перевернувшись на живот, рывком подсовывает меня под себя.
— А ты, наверное, была той еще набалованой папиной дочкой.
— Почему это была? Даже обидно.
Но я не могу без него, без моего ненормального Кнута. Он не на запястье мне татуировку выбил — поставил инициалы на сердце.
Я люблю папу, много лет у меня не было никого ближе него, но сейчас я узнала, каково это — любить мужчину совсем не родственной любовью, и чувство это во много раз сильнее.
Мне будет тяжело перестать общаться с отцом, но разрыв с Кнутом я не переживу.
Вот так, играючи, я и сделала свой судьбоносный выбор. Еще не зная, куда он меня приведет.
Я бунтую, выражая открытый протест, отстаивая свое право любить того, кого люблю я!
Я затолкала свои чопорные тряпки в дальний ящик, забив шкаф до отказа кислотными топиками и покрасила пряди в розовый цвет, от чего отец в прямом смысле взялся за сердце.
Я уже не стесняюсь гонять на развалюхе Кнута среди белого дня и ходить с ним за руку в час-пик в центре города. И пусть смотрят, плевать.
Это моя жизнь. Только моя.
А еще я на себе ощутила, как быстро распространяются слухи… Стоило мне впервые показаться с ним в «приличном» обществе, как я сразу же из хорошей девочки, дочери прокурора, превратилась в распущенную «шалаву». А вчера услышала шепоток, что он посадил меня на «какие-то наркотики». Смешно, ведь мы даже не пьем, а дурной блеск глаз… да что бы эти идиоты понимали.
Включив кофеварку, падаю на диван кухонного уголка и достаю из кармана черный лак. Отец, отпивая чай, с ужасом наблюдает, как угольная полоса покрывает мой ноготь и послабляет узел туго завязанного галстука.