Я знал! Знал, что будет так. Что всё ложь! Тогда почему мне так хреново? Почему? Чтобы не удавить её, собирался уйти…
А потом просто отключился.
И пришёл в себя уже только утром, рядом с девчонкой.
Она так жалко жалась к моему телу, что я сразу вспомнил вчерашний вечер. А точнее — ночь. Не всю. Но самое интересное и то, как потом её обхаживал мой мартовский кот. Ну и конечно, то, почему всё произошло вот так.
Видимо почувствовав изменения во мне, она быстро отползла в сторону, глядя волком (надо же, как к месту пришлось сравнение). Я усмехнулся.
— Что, сдулся твой защитничек?
Только позлорадствовать не успел. Её глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала. И даже, когда она её закусила, лучше не стало… Мне почему-то было неприятно видеть её такой. Разбитой. Будто она потеряла кого-то очень близкого сейчас… Лгунья!
Или может, правда, ей нравится мой зверь? Иначе она достойна Оскара, не меньше…
— Ты чего?
— Теперь ты всегда будешь мучить меня?
— Мучить?
— Да… То, что ты делал сегодня ночью…
— Прекрати притворяться, что тебя это задевает. К нему ты бежала сама, а тут…
— Это другое.
— Разве? Даже если хрен один и тот же?
— Не злись, ты меня пугаешь.
— Так успокой меня, ты же знаешь один хороший способ.
Она отпрянула, ещё сильнее прикрываясь одеялом. Будто есть там что-то, чего я не видел. Старался сохранить хладнокровие, но по её щекам побежали ручейки слез. И это не по мне, по нему она плачет…
Я вдруг понял, что даже если она ненавидит меня, даже если пришла с другой целью ко мне, то к нему она, похоже, правда привязана… И это укололо.
То есть я для неё — лишь задание, а по моему зверю — животному, по сути, она льёт слезы? Вот как…
И всё же это открытие заставило чуть смягчиться.
— Эй, послушай…
— Я не «эй»! — Закричала вдруг она. — Я Мия! Я человек! Живой! Я чувствую! В отличие от тебя… Хватит. Зачем ты это всё делаешь?
И в её голосе помимо истерики было что-то ещё. Что-то, что задевало меня, несмотря на то, что я узнал о ней.
— Послушай… Мия. Я вчера немного выпил, и не собирался так тебя…
— И всё же изнасиловал.
— Ты дура? Сама же со мной трахалась. Что ты несёшь? Я просто взял своё! Может не так, как хотелось бы тебе…
— Я не твоё. И ты не можешь меня «брать», когда вздумается!
Она плакала навзрыд.
— Ты же спишь с ним, а меня считаешь насильником. У нас одно тело, ничего? Ты моя пара. О каким насилии может вообще идти речь?
— Если я не хочу близости, а ты настаиваешь, то кем бы ты мне ни был, а ты мне никто, это насилие.
— Ты хотела!
— Не с тобой!
Её наполненные слезами глаза заставили меня почувствовать себя так, словно я последняя мразь…А то, что я ей никто, понял ещё вчера после прочтения папки. И это напоминание вновь царапнуло.