- Ты чего? Нашел подавальщика.
Маленький мальчишка, насупившись, глянул на противника, сжав кулаки. И Егорову показалось, что он и вправду там, в своем детстве, смотрится в зеркало маминого трельяжа, рассматривая противные веснушки оккупировавшие его нос, с трех ракурсов. И даже этот непослушный вихор его.
- Не бузи, Громушкин,- миролюбиво проговорил долговязый. – Просто мать мне не разрешает к незнакомым дядькам приближаться, а наша команда счет ведет. И ты, кстати, пенальти бить должен. Не забыл?
Нет, он не успел додумать, когда серьезный мальчишка приблизился. Мяч в руках, казался Егорову раскаленным пушечным ядром.
- Дядь, это наш мячик,- твердо сказал ребенок, окатив взглядом серых глаз. Таких же восхитительно – серьезных, как у его матери. – Отдай.
- Вот, держи. Прости, — почему-то смешался всегда уверенный в себе полковник полиции. – Слушай, как тебя зовут?
- Ну, вообще – то мама мне запретила разговаривать с незнакомыми людьми,- серьезно ответил мальчик.
- Я полицейский,- удостоверение в нагрудном кармане пришлось кстати.- Собираю информацию. Как зовут тебя?
- Васька,- простодушно ответил ребенок протянув для приветствия ладошку. По – мужски, как положено. Кто его научил этому? Беросов? Егорову показалось, что его перевернуло вниз головой и со всей силы приложило об потрескавшийся асфальт. Это ведь Тагир смотрит с ЕГО сыном футбол по телевизору, играет в шахматы вечерами. А потом укладывает в кровать и идет к Светке. И от этого так душно, что хочется вздернуться. Но теперь даже эта малость ему недоступна. Покончить с собой, узнав, что в этом мире есть его продолжение – верх глупости. Просто преступление. - Ой, точнее Василий Васильевич Громушкин. Вы же должны в протокол записать. Я видел в фильме. Полицейские крутые. А пистолет есть у вас?
- Мы с тобой тезки. Я тоже Василий,- одеревеневшими губами попытался улыбнуться. Вышло плохо. -А у папы твоего есть пистолет? – тихо спросил Егоров. Горло сдавило, в голове казалось прямо сейчас разорвется мозг. Надо же, просить пацана сдать родного, пусть и не по крови человека. Верх подлости. Только бы не ответил. Он так не хотел.
- Нет у него отца,- заорал долговязый, желая унизить конкурента. От злых слов щека ребенка дернулась, и он снова сжал кулаки. – И не было никогда. Мамкин трахарь есть, а папки нет. Безотцовщина.
- Мой папа погиб, он был спецназовцем,- сквозь зубы проговорил мальчишка, но Егоров увидел в его глазах слезы. И сердце пропустило сразу пять ударов. Что же они натворили? Почему ему в голову не пришло найти свою Светку. Все могло быть иначе. И мальчишка этот его копия. Не нужны никакие экспертизы – он его. И столько времени упущено. А сколько людей жили несчастными все это время. А теперь что?