- А с чего ты вообще решил, что я должна? – мой голос звенит. От боли, от непонимания того, что мне делать дальше, от страха. Я боюсь этого монстра, раздувающего ноздри в такой близости от моего лица, что я вижу каждую щетинку на идеально – вылепленном лице. Такие бывают только у опасных особей: сбивающие с толку несчастных жертв. Дарящие иллюзию спокойствия,– Тагир Ромуальдович, мы с вами друг другу практически никто. Я не знаю тебя, слышишь? Пока ты не ворвался в мою жизнь словно горячий пустынный вихрь, все было просто и понятно. А теперь. Я боюсь тебя, и ухаживаний твоих боюсь. У меня в жизни был всего лишь один опыт, и тот оказался убийственным. Так почему ты решил, что я должна?
Слезы уже даже не текут по щекам, они брызжут из глаз – злые и очищающие. Что мне сказать этому самоуверенному самодуру? Что я все еще люблю? И отнюдь не его. Что я в бешенстве от того унижения, что увидела. Тагир на глазах моего сына втоптал в грязь его отца.
- Васька знает? – сталь в глазах, а в голосе столько муки, что становится стыдно. Господи, что мне делать?
- Нет. Его отец погиб в горах,- тихо отвечаю, уставившись прямо в тигриные глаза мужчины.
- Но почему? Светка, почему?
- Потому что так сложилось,- дергаю я плечом. Ну не рассказывать же великану о моей жизни без того, кто до сих пор приходит во снах, ласкает меня огрубевшими руками и клянется в вечной любви. Раньше я хотела, чтобы вот так, чтобы предатель валялся в пыли у моих ног, потом пыталась забыть, мечтала снова увидеть и так по кругу. А сегодня вдруг увидела перед собой измученного, сломанного, выжженного Ваську и поняла, что не могу больше его ненавидеть. Мне его жалко, и от этого еще поганее на душе. – Когда нибудь я забуду его. Помоги мне.
- Мам, а дядя Тагир здорово уделал того дядьку. Он полицейский, кстати,- слышу я голос сына, выходящего из кухни в обнимку с щурящимся от удовольствия Тигрулей- Пацаны чуть не обделались. А дядя Тагир, как Рембо. С вертушки, а потом битой. Ты меня так научишь? А то этот придурок теть Галин меня задирает вечно.
Я наконец могу дышать. Пальцы, до хруста сжимающие мой подбородок ослабевают хватку, и глаза хищника теплеют.
- Научу, братан,- улыбается Тагир, и эта его усмешка больше не похожа на оскал.- Там все просто. Но знаешь, драка все таки, удел неуверенных в себе мужиков. Надо уметь вырубать противника интеллектом и словами.
- Но ты то дрался сегодня,- хлопает глазенками Васька. Он и вправду не понимает почему гладиатор, учит его не вступать в бой. А я смотрю на великана с благодарностью.