- Иди помойся. Вся провоняла им, как течная сука. Тебя Васька ждет. Не расстраивай пацана, он старался. Мы старались.
- Не уходи,- умоляю. Только сталь в глазах похожая на бритвы пронзает насквозь. Мой, чужой. Нужный. –Я не смогу без тебя. Уже не смогу.
- Для этого тебе нужно было сравнить? – ухмылка на лице Тагира искусственная. Он ее вымучил, только для того, чтобы скрыть то, что никогда не позволял себе.
Ноги не держат. Я проскальзываю в ванную и прижавшись спиной к крашеной двери сползаю на пол, слушая как с грохотом захлопывается входная воротина. Неужели нужно было пасть, чтобы понять, как мне нужен этот самоуверенный великан, с повадками горного льва? Прошлое снова скрутило меня в бараний рог, не отпустило. Разбило, скинув в пропасть.
Васька сидит в кухне один, когда я выхожу, кутаясь в халат. Тошнит до одури от запаха курицы и специй, от безысходности от ненависти к себе. Телевизор выключен, кусочек остывшего мяса лежит на тарелке. А я смотрю на сжатые кулачки моего сына, лежащие на коленях и понимаю, что и его я сделала несчастным снова.
- Он не вернется? – спрашивает мой мальчик. На его ресницах дрожат слезинки. Не плачет – он мужчина, а они не плачут. Они просто перемалывают себя, держась, крепясь.
- Я не знаю.- отвечаю честно, машинально поглаживая лежащего на столе Тигрулю. Ему не место здесь, но сил нет даже на то, чтобы согнать нахаленка.
- Ма, нам никто не нужен,- всхлипывает мой маленький мужчина, вытирая нос рукавом кофты.
Я смотрю на накрытый стол, свечи, маленькие марципановые пинетки посреди сделанного на заказ торта, стоящего в сцентре застолья и больше не могу сдерживаться. Рев дерет глотку, но нельзя. Нельзя делать моему мальчику еще хуже.
- Мы уедем, Васька. Только ты, я и ...
*****
Тагир шел убивать. Выворачивающая наружу ненависть сводила с ума. Он не винил ее в том, что произошло. Глупая, нежная, нужная. Барс не умел прощать. Но в случае со Светкой, впервые в жизни ему захотелось подставить для удара вторую щеку. То, что происходило с ним сейчас невозможно было выжечь, выдавить из себя. Видимо выглядел он безумно, потому что случайные прохожие шарахались от ужасного великана, как от прокаженного.
- Нельзя сюда,- попыталась встать на пути дородная медсестра, он даже не рассмотрел ее лица, не смог. В глазах плыли алые круги, мешая видеть, горло сжала яростная удавка.
- Уйди,- прорычал Беросов,- не доводи до греха. Уйди.
- Я вызову охрану,- предупредила баба, Напугала.
- Вызови, пожалуйста. Хватит мне уже грехов на душе. Только пусть поторопятся.