— А что, этот твой бойфренд?.. — Стас озабоченно шмыгнул носом. — Часок-другой без тебя вот прямо никак не переживет? Позвони ему, скажи, задержишься немного с коллегами, тимбилдинг у нас сегодня.
Проблем было целых две. Во-первых, сегодня я забыла дома телефон. Ага, со мной случается такое. И во-вторых, что было куда более весомо: Стас не вызывал никакого желания пить с ним коктейли.
— Спасибо, Стас, но я не буду звонить. Пригласи кого-нибудь другого.
Стас шумно выдохнул и раздраженно заявил:
— Никак не пойму я вас, девчонки… Вот ты, например. Что такого ты нашла в своем хипстере?
— Он не хипстер! — засмеялась я.
— Ну, а кто?
— Он князь из древнего рода. У него и замок есть.
Стас кисло скривился:
— Да ну тебя!
И пошел по своим делам, оскорбленный. Вот так всегда: скажешь ведь чистую правду, а посчитают обидной шуткой.
В ожидании, пока Катя приведет себя в порядок, я успела принять ключи у одного выезжающего и ответить на три звонка из номеров.
А потом я заметила любопытную парочку. Мужчина и женщина вышли из лифта и направились к выходу. Я, конечно же, далеко не всех постояльцев вижу, особенно если они останавливаются ненадолго. Но, если бы я увидела этих прежде, точно бы запомнила. Они выглядели как не от мира сего.
Мужчина был молод, я бы даже сказала юн, не старше двадцати, худой, как сухая ветка, бледный, с буйными вихрами грязно-ржавых волос. Женщина казалась намного старше, хотя в матери ему, пожалуй, не годилась. Высокая, оливково-смуглая, с грубоватыми чертами лица и выражением суровым и равнодушным. Ее ярко-золотые волосы, уложенные в короткий пышный боб, в образ не вписывались, и у меня мелькнула мысль о дорогом натуральном парике. На обоих были надеты классические деловые костюмы, отлично пошитые и безупречно отглаженные. А вот поверх этих костюмов красовались убогие стеганые пуховики до пят, купленные не иначе, как на дешевом вещевом рынке. На парне были столь же нелепые и страшные огромные кроссовки из парусины, а на женщине яркие угги в горошек.
Проходя мимо стойки ресепшн и не обращая на меня никакого внимания, женщина остановилась и принялась нижний конец молнии на пуховике пихать в застежку. Парень, который, видимо, так и собирался выйти на улицу расстегнутым, тоже притормозил и произнес слова, которые завершали его фразу:
— … ты подумай, я дело говорю.
— Тебя никто не спрашивает, — хрипловатым низким голосом отозвалась его спутница. — Не умничай. Не то пожалеешь.
Женщина застегнула пуховик, и они пошли к выходу, а я смотрела им вслед в крайнем изумлении. То, что мне удалось услышать, было сказано на языке Морлескина.