Когда в комнату вошел Коста с корзинкой, я очень удивилась.
— Зачем ты здесь?
— Тебя навестить, — сказал Коста, ставя на столик традиционную низкую и широкую корзинку, содержимое которой скрывала плотная салфетка. — Ты наверняка проголодалась.
— Да нет вроде.
— Да точно, — уверенно кивнул Коста. — Ты здесь уже почти сутки.
— Не может быть! — испугалась я. Мой организм как-то совсем не почувствовал, что я сутки просидела в кресле.
— Может. Скорее всего, ты проспала большую часть времени и не заметила.
— Да я глаз не сомкнула!
Коста недоверчиво мотнул головой, но не стал возражать, просто снял салфетку с корзинки. Ничего особенного там не было, обычная для морлескинского завтрака мясная нарезка с лепешками и две кривоватые темные бутылки.
— Что это?
— Обычные цветные вина, — пожал плечами Коста, расстилая салфетку на краю столика. — Черное… ну, оно в этом случае всегда годится. И, кажется, желтое. Это особо хорошо действует, когда концентрация нужна.
— Ну, Коста! — возмутилась я. — Ну тебе ли не знать: не пью я это! Толку от них нет!
— Тихо, тихо, — примирительно улыбнулся Коста. — Не из чего мне здесь бабушкин морс сварить, а то я бы сварил. Понятное дело, он лучше помогает. Но, что есть тут в запасах, то и принес. Ольгер сам отобрал и пробу снял. Сказал, тебе не навредит.
— Может, и не навредит, — фыркнула я. — Но и не поможет… Скорее всего, вообще не подействует.
— Подействует, — раздался от входа голос Ольгера. — Черное вместе с желтым подействуют. Может быть, ненадолго, но все-таки. Тебя надо немного подбодрить.
Он вошел, быстро оглядел комнату, уставился на скатти.
— Жить будет? — неизвестно зачем спросил он равнодушно.
— Так говорят. А почему тебя это заботит?
— Подумал, может быть, я смогу крысу в чувство привести, когда восстановится.
— Я сама все сделаю, — решительно заявила я, взяла из корзинки лепешку и мясо и свернула себе рулет. — Точно не знаю, как именно, но справлюсь.
Ольгер промолчал, подошел к столику, открыл бутылки, взял стакан и плеснул сначала на дно желтого вина — оно было пронзительного лимонного цвета — а потом сверху долил уже знакомый мне гудрон черного. Взболтав стакан легким движением, Ольгер поставил его передо мной.
— Ну, сама так сама, — нехотя согласился он. — Выпей, не бойся.
— Я не боюсь. Но если эффект будет не тот, которого ты ждешь, пеняй на себя, — пригрозила я и отхлебнула из стакана.
Веселенькое желтое, конечно, изменило вкус гудрона. Коктейль получился если и не вкусный, то вполне сносный.
— Я не заинтересован ни в эффекте, ни в его отсутствии, — туманно заявил Ольгер и уселся на свободный угол столика. — Не помешаю?