— Да, в церковных записях есть некоторые упоминания, наводящие на эту мысль, но… — профессор задумался. — Я не успел изучить книги детально, кроме того, некоторые страницы содержат тайнопись. А теперь даже не знаю, когда мне снова доведется их увидеть, потому что сегодня мне сообщили, что монастырь закрыт для посещения.
— Меня тоже туда не пустили, — с огорчением кивнула Марьяна. — Скажите, а о чем вы спорили с отцом Егором?
Профессор насторожился. Марьяна мысленно вообразила, как оборванное ухо чутко навострилось.
— Откуда вам известно о споре?
— Я же журналистка. Так о чем был спор?
Кривошей вздохнул и отпил небольшой глоток кофе, поморщился, отставил его в сторону.
— Он убеждал меня, что кукла опасна и ее не следует тревожить.
— Хм… Он таки был прав.
— Да полноте вам, голубушка, — удивился профессор. — Или вам не чужды суеверия? Образованные люди полагаются на науку, а не на предрассудки…
— Она могла быть источником радиации.
— Радиации? — изумился профессор. — Хм… Разве что… если она из гранита… или чароита… но прям вот опасна?..
— Как думаете, — проигнорировала его вопросы Марьяна, — отец Егор нашел куклу?
Кривошей покачал головой.
— Нет, не думаю. В монастыре обнаружили церковные книги. Отец Егор утверждал, что там содержится предостережение, но как он мог его прочитать, а уже тем более что-то обнаружить? Расшифровал тайнопись? Голубушка, вам известно, что такое тайнопись? Это шифрование текстов древних рукописей, как правило, путем подстановки вместо кириллицы других азбук, для церковных книг того периода использовалась греческая и…
— Отца Егора убили, — перебила его Марьяна.
Старик вздрогнул и расплескал кофе, благо, тот был остывший.
— Что? Как? Когда?
— Примерно тогда, когда и был похищен мальчик. Так что проклятие наказного гетьмана действует.
— Глупость какая… — пробормотал профессор, рассеяно промокая салфеткой разлитый кофе. — Кукла — это просто символ, в который люди прошлого вкладывали определенное сакральное значение, она никак не могла…
— Вы не видели этого человека в своем лагере?
Марьяна подвинула к профессору планшет и вывела на экран фотографию Артема Толстогуба. Он подслеповато прищурился, потянулся к нагрудному карману, вынул очки в старомодной оправе, нацепил их и вгляделся.
— Нет, не припоминаю. А кто это?
Марьяна назвала фамилию.
— И почему я должен был его видеть?
— Это главный подозреваемый по делу. Скажите, а вы знали покойную жену Николая, Лизу?
Профессор снял очки, медленно сложил их в футляр, захлопнул его, потом посмотрел на Марьяну.
— Не бередите ему душу, — печально попросил он. — Он ее не убивал и достаточно пострадал от вашего брата журналиста.