– Членом чего? Кто стоит? – поморгал Белозерский. Но вдруг ожил и с пылом поведал собеседнику: – А княгиня Данзайр тоже в партии! Я только забыл, в какой.
– Кадетов, – неохотно ответил Концевич, внутренне обругав себя. Не хватало ещё, чтобы лакомый Белозерский достался и без того не бедствующим кадетам.
– Кадетов? Почему кадетов?
Он действительно был девственным в этом смысле.
– Конституционные демократы. Сокращённо «кадеты».
– А!.. Ясно. А ваш этот набор согласных – аббревиатура, да?
– Да! Российская социал-демократическая рабочая партия! – ещё раз раздельно и внятно произнёс Концевич, изо всех сил стараясь не выйти из себя.
Белозерский прыснул.
– «Кадеты» – элегантней. А у вас просто какой-то сложный набор неблагозвучных слов. Пойду-ка я в партию княгини. Слуху приятней.
Дмитрий Петрович обязан был срочно принять какое-то решение, дабы выправить ситуацию. Рассказывать этому болвану что-то – пустое. Не поймёт. Лучше один раз показать…
– Мы сейчас в мире кадетов, дружище. Этот кабак – суть центристской партии. Либеральная интеллигенция играет в бирюльки. Позволь показать тебе всю Россию.
– Это как же ты мне её всю покажешь?!
– Очень просто! Идём!
Замечательно, что они покинули «Палкин» до явления Веры Игнатьевны с Алёшей Семёновым. Вряд ли мимо ординаторов прошло бы такое явление, и ладно Белозерский – тому страстное увлечение застило всё, ну или почти всё. Но точно всё, что могло бы очернить княгиню. А вот у Концевича хватило бы разума связать явление Данзайр со смертельно больным мальчишкой и скорую кончину оного, о которой станет известно на следующее утро. Отличное состояние сердечной мышцы Алексея Семёнова могло позволить ему чудовищно мучиться ещё месяца два-три.
Концевич не хотел идти в это заведение, но понадеялся, что явление его там накануне в обществе барина оставило по себе добрую память хотя бы у полового. Но какое там! Зато появление было эффектным!
– Добро пожаловать, господин Белозерский, в реальность самодержавной Российской империи! – Концевич распахнул дверь кабака, предусмотрительно отстранившись, пропуская Сашку вперёд. Из трактира вывалился пьяный в зюзю грязный мужик, изрыгающий проклятия, состоящие в основном из ядра лексической триады не без добавочной экспрессивной. Ординаторы, безусловно, были неплохо знакомы с русским матерным, не в эфире взросли, опять профессия нет-нет да вынуждала воспользоваться. Да и просто щегольнуть острым словцом в исключительно мужской компании… Но сейчас их багаж в сей области языкознания разом скукожился до размеров спичечного коробка.