– Так вот о каком великом и могучем, правдивом и свободном языке Тургенев написал в Буживале! – восторженно ахнул Белозерский.
– Не лай непотребно! – подсунул ему мужик под нос кулачище.
Александр Николаевич с искренним уважением посмотрел на размер структуры, и это вызвало одобрение мужика. Пьяный-то пьяный, а чует русский мужик почище зверя. Одобрительно похлопав Белозерского по плечу и сплюнув под ноги Концевичу, состроившему презрительную мину ещё прежде, – мужик поковылял прочь, не слишком ровно, но удивительно крепко. Сашка со щенячьим восторгом посмотрел ему вслед и с радостью искателя приключений потащил Концевича в заведение.
– Идём же быстрее, желаю знать всю Российскую империю!
Обиднее всего Концевичу было не то, что пока он своей цели не достиг и от вовлечения в ряды РСДРП Александр Белозерский был дальше прежнего, а то, что в заведении самого низкого пошиба к Сашке отнеслись с уважением. Не иначе как за дорогие тряпки, за набитый бумажник. Но ни раздеть, ни обнести никто не пытался. Даже драку затеял сам Белозерский. Обсадив себя люмпенами и немедля став душой компании, он объявил, что всю свою жизнь посвятит удивительной женщине. На что ему накидали таких бабских характеристик, в основном на том самом великом и могучем, правдивом и свободном, – что он, не на шутку разойдясь, обнаружил в своём стройном и гибком теле могучую ярость папаши-медведя и отмудохал всех собутыльников разом. Они, положим, не сильно-то и сопротивлялись, так, помахали и разбежались. Самому же Сашке лишь несколько царапин досталось. Ярость быстро прошла, и он хохотал до слёз, уперев руки в боки, затем отстегнул ассигнаций половому.
– Настоящий русский барин! – заключил тот с почтением, взбесившим Концевича, чувствовавшего себя здесь неожиданно жалким и неспособным не то что помочь пресловутому русскому народу, но хотя бы найти с ним общий язык, один нерв. А сынок богача – как рыба в воде! Так он сам и есть мужик! Из крепостных род-то!
Зло и презрительно думал Дмитрий Петрович о мужиках. О тех самых мужиках, о которых «пеклась» его партия. Как заботиться о дитяти, не зная его? Как любить «малых сих», ставя низко? Как принимать заботу от ураганного Белозерского, ненавидя его? Однако Концевич милостиво позволил усадить себя в бричку, оплатить извоз. А разбушевавшийся Сашка на своих двоих умчал куда-то в ночь, крикнув, что у него неотложное дело!
Саша Белозерский проснулся, не сразу сообразив, где он. Не в больнице. Не в своей постели. И не в… туда он больше никогда не пойдёт!.. Он в квартире Веры на диване в её гостиной! Подскочил, понял, что без штанов. И без рубахи. Без ничего, собственно! Тут ни бессильно вопить, ни радостно кричать… У него бы от ужаса пропал голос, а возможно, он бы и попросту рухнул без чувств, но тут обнаружил на стуле рядом комплект его собственной одежды, что был выдан Вере в особняке Белозерских в день их встречи. Под одеждой нашлась короткая записка: