– Заходи! – крикнула она, надев халат.
Сашка прыгнул за стол и, немедленно налив себе рюмку, выпил без приглашений, тостов и не предложив даме. Кто бы его осудил, но только не Вера. И не Георгий, моментально считавший всю мизансцену. Для чего не надо было быть новомодным Фройдом.
– Добрый вечер, господа хорошие! Вера Игнатьевна, приказанную вами норму марша выполнил.
Он был на протезах, перекладины костылей были обмотаны мягкими тряпками – догадался, наконец! Взмокший, с красным лицом, обессиленный.
– Налить? – спросила княгиня.
– Не! Чего-то так ухайдокался, что казёнка в глотку не проскочит. Ишь, надо же! – он покачал головой, сам не веря в то, что подобное возможно. – А коли залью насильно, ещё обратно попросится, ну её! Адское изобретение! – последнее относилось к протезам, которые он, тем не менее, уже не стремился тут же с себя содрать. Он дошёл до диванчика, присел и обессиленно откинулся на спинку. Вытянув ноги так, как вытягивает их уставший человек. Пнул носком ботинка костыли: – И эти грабли не лучше!..
Резко выпрямившись, он с изумлением уставился на обувку. В глазах его были недоумение, страх и… радость.
– Как это, чёрт?!
– Это, дорогой друг Георгий Романов, называется положительная динамика! – довольно рассмеялась Вера. – Нервные окончания быстро координируются, если их беспрестанно тренировать!
– Вы бы попроще, Ваше высокоблагородие!
Княгиня указала на носок ботинка:
– Твоё тело начинает воспринимать протез как природную часть себя.
Александр Николаевич, уже позабывший, а точнее – отложивший пока прояснение вопроса с любовью, вскочил с неизбывным исследовательским энтузиазмом:
– Это поразительно!
– Ага! – с насмешливым скепсисом прокомментировала Вера Игнатьевна. – Невероятно поразительно, как всё давно и хорошо известное. Не сиюминутная декорация, которую вы изволили устроить в своём детском опыте. Да-да, в клинике не бывает ничего, о чём бы не помнили её коридоры, скамейки, подоконники и курилки, мой юный – это она намеренно подчеркнула – товарищ по ремеслу! – Не иллюзия, а капитальный ремонт, требующий не хитроумия, но вложений труда. В реальной жизни, Саша, всё стоящее, настоящее даётся очень нелегко. И сильно отличается от эфемерной конструкции воображения.
Нимало не стесняясь Георгия, она поцеловала Белозерского в шею. Он не совсем понял, о чём именно настоящем был её пассаж. Он открыл было рот, слова неудержимо рвались из него, и если она не стесняется унтера-инвалида, то и он… Раздался звонок. Георгий посмотрел на костыли, но Вера обратилась к Белозерскому: