Проститутка, глянув вслед Сашке, обратилась к Георгию:
– Не знаю, чего ты на княжеских диванах развалился, это мне неинтересно, а вот Сашка наш, похоже, пропащий. Он венчания ждёт, а его в кибитке для пользы катают!
Девка зло расхохоталась. Она была обижена на Александра Николаевича, отдававшего предпочтение Клёпе. Хотя и её иногда пользовал, когда приходила блажь заняться двумя или тремя. Вот пусть его теперь попользуют, поделом!
– Да, – вздохнул Георгий. – Была у нас баба в деревне, всем хвоста крутила – от малолеток до старцев. Та ещё была… – Георгий употребил чёткое слово.
– Есть такие особы, совершенно невоздержанные на передок! – осуждающе резюмировала проститутка. Что в любой другой ситуации было бы невыносимо уморительно.
Спустя полчаса Вера со спутницей подходили к публичному дому. Вера шла быстрым шагом, проститутка едва поспевала за ней. С княгиней она была наигранно-почтительна и слишком уж переигрывала в изображении жалости к товарке по ремеслу.
– Клёпа – она без царя в голове совершенно! Лариса Алексеевна держит её только потому, что на Клёпу большой спрос. Мужчинам же нравится, когда им нервы щекочут, вы же понимаете. Ну вот, щекотала-щекотала – и дощекоталась! То ж мужчинам нервы можно щекотать. А юнкера – они же не мужчины ещё. Так!
Вера бросила на болтушку проницательный взгляд. Нет, безо всякого умысла метёт. Какой у девки умысел? Радуется, что Клёпе досталось. И жалеет, и злорадствует одновременно, и в обоих движениях искренна, вот уж действительно душа проститутки, иначе и не определишь.
В гостиной хозяйки борделя на диванчике лежала Клёпа. Кто-то более чувствительный, нежели Вера Игнатьевна, мог бы решить, что несчастная проститутка в спутанном состоянии сознания. Но Веру – особу чувственную – невозможно было провести. Ей не нужны были новейшие воззрения на истерию, наконец-то наглядно продемонстрировавшие, что истерия в подавляющем большинстве случаев не что иное, как банальный обман, и в битве Шарко и Бабинского Вера Игнатьевна однозначно была на стороне последнего. Юзеф Бабинский убедительно доказал, что все эти истерические отёки, гипертермии, кровохарканья, а то и стигматы – всего лишь проделки самих страдалиц.
Конечно, Клёпе было нелегко, ей изрядно досталось, но сие трактовалось как лёгкие телесные повреждения. Хоть и было чудовищно в силу целого ряда обстоятельств, но жизни и здоровью, в том числе психическому, не угрожало. С Клеопатрой уже возился Сапожников. Увидав княгиню, он приветственно кивнул и, сняв очки, стал перечислять обыденно, с интонациями пожилого земского лекаря, точно бы докладывая о симптомах простуды: