Владимир Сергеевич покинул кафедру. У аудитории создалось впечатление, что он не закончил доклад. Поднялся профессор Хохлов, вынужденный подхватить, кинув недоумевающий взгляд на присевшего в первом ряду Владимира Сергеевича:
– Будущее медицины. Завершим мы представление клиники Святого Георгия случаем как раз из будущего. Я всё ещё не могу представить, что подобное возможно. И, признаюсь вам как на духу, своего согласия на подобную авантюру поначалу не давал. Я приглашаю сюда ещё раз ординатора Белозерского. Полагаю, этот доклад ему будет делать куда как приятней предыдущего.
В аудиторию вошёл Порудоминский, ведя за ручку чисто и хорошо одетого, умытого и причёсанного белокурого ангела Петрушу Зотова. Он подвёл своего любимца к Белозерскому, уже ставшему за кафедру. Александр Николаевич подхватил мальчишку на руки. Надо отметить, Петруша Зотов совершенно не боялся огромного взрослого собрания и чувствовал себя естественно, как рыба в воде.
– Этот очаровательный малыш поступил к нам с продвинутыми симптомами rabies…
Из аудитории раздались выкрики: «Не может быть!», «Это какая-то ошибка!», «Вы типировали кровь?!» Председатель вдруг опомнился и заколотил молоточком. Клиника «Община Св. Георгия» раздражала его своим триумфом. Но выказывать этого публично было никак нельзя. А молоточек всё стерпит.
Все с удивлением уставились на него, как на ожившую статую. Купидон Петруша заливисто захохотал.
– Никакой ошибки, господа! – обратился Александр Николаевич к аудитории, улыбнувшись Петруше. – В докладе представлены все необходимые подтверждения, диагноз «бешенство» не вызывал ни малейших сомнений. На свой страх и риск я ввёл ему…
Белозерский завершал свой второй доклад. Петруша Зотов сидел на коленях у профессора Хохлова, рисовал в его блокноте, а на столе перед ним высились трофеи, полученные от президиума: конфеты, карандаши и всякая чепуха, всегда имеющаяся в карманах самых серьёзных людей и могущая составить счастье дитяти. Александр Николаевич покинул кафедру и рассказывал, вольно расхаживая, что лишний раз подтверждало его будущую великолепную карьеру лектора.
– На пятые сутки мальчик был выведен из состояния парабиоза и… Вот, извольте!
Он указал на Петрушу.
Аудитория взорвалась. Все слаженно поднялись. Петруша бросил карандаши и подскочил к Белозерскому. Этот поразительный мальчишка из простой семьи был не только удивительно красив и естественен, но ещё и обладал, по всей видимости, врождённым актёрским талантом, если не гением. Вместе с Александром Николаевичем они несколько раз отвесили поклоны. Затем Белозерский, присев, нашептал малышу на ухо. Тот сбегал сперва за профессором Хохловым, затем за доктором медицины Данзайр, после и за морским военным врачом Кравченко. И все вместе, взявшись за руки, они кланялись снова и снова.